Вот они сидят вокруг, эти странные, непонятные существа — эльфы. И их королева, прекрасная Элора, которая обещала невиданное — вернуть с того света человека, давно погибшего. Вернуть ему его любовь. Вернуть, в общем-то, ни за что — нельзя же всерьёз считать находку «зажигалки» заслугой Ивана. И несмотря на какую-то серьёзную опасность, для Ивана пока непонятную. Сделка? Да, конечно, сделка. Но делать-то всё придётся им, вот этим существам, и в первую очередь, как понял Иван, самой королеве. А что делает он? Только шипит и плюётся ядом, как голодная гадюка?
— Ваше Величество — внезапно для самого себя услышал он свой голос — Могу я просить у Вас прощения?
Стало тихо. Так тихо, что слышно шелест листьев за закрытым окном.
— Можешь — просто ответила королева Элора, пронзительно глядя на него своими огромными изумрудными глазами.
Иван встал с постели, пошатываясь, и встал на колени, словно перед иконой, как когда-то учила мать.
— Я прошу простить меня, если это возможно, Ваше Величество.
Тихо, как тихо. Если бы здесь летала муха, пронеслось в голове у Ивана, она сошла бы за «мессершмитт».
— Человек, твои извинения приняты.
Королева вдруг рассмеялась, взглянув на Тамиону.
— Ну что? Всё они понимают, пусть и не сразу.
— Простите, моя королева, но пока это только слова — Тамиона решительно встала, и никто её не одёрнул. — Вы слишком добры, вот что. Я приготовлю вам ванну.
* * *
Иван курил, стоя в сенках, глядя через открытую дверь на ясный июльский закат, горящий над городом. Перед ним расстилались огородные грядки, замкнутые глухим забором, среди зелени на грядках, будто змеи, валялись забытые кем-то толстые чёрные шланги. Куцый огородик-то, и от забора до дома всего метров двадцать, можно проскочить одним махом…
— Ничего. Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет — услышал он сзади.
Киннор, возникший, как всегда, бесшумно, встал рядом.
— Не спится?
Иван усмехнулся.
— Когда вы меня в гроб определите?
— Не сегодня — засмеялся эльф.
— Сам-то чего не спишь?
— Сегодня моё дежурство. Часовой я сегодня, если так тебе понятней.
— И до которого часу? — Иван последний раз затянулся самокруткой, отбросил крохотный чинарик.
— До утра.
— Бессменно? — удивился Иван — Не тяжко?
— Бывает — неожиданно признался эльф.
Они постояли, помолчали, вслушиваясь в пересвист ночных птиц. Закат бледнел, медленно уступая место глубоким сумеркам.
— Тоскливо ничего не делать — признался вдруг Иван.
— Когда не требуется активных действий, следует заниматься внутренней работой — изрёк эльф, вдруг неуловимо напомнив Ивану его учителя физики.