Он снова встретил взгляд зелёных глаз — спокойный, уверенный, счастливый взгляд любящей женщины. Всё ерунда. Всё ничто против вот этого любящего, сияющего счастливого взгляда. Не знает — узнает. Не помнит — вспомнит. А и не вспомнит, не страшно — лишь бы не погас вот этот счастливый, любящий взгляд.
— Ваня, а кто эти люди? — соизволила наконец заметить Маша двух эльфов, собирающих своё имущество — Это твои друзья?
— Да, Машута, это наши друзья — твёрдо ответил Иван.
— Хм… Мальчишки совсем… Их в Германию угоняли? — вдруг выдала Маша.
— Да нет, Машутка, они отвертелись — хмыкнул Иван. Эльфы услышали, засмеялись.
— Ну как, платье впору? Вижу, вижу, великовато. Ничего, Маша, ушьёшь немного вот тут и тут, и будет отлично — перед ними стояла Тамиона, возникшая незаметно и бесшумно, как и положено эльфам. На девушке вновь красовалось то самое дорожное платье, в котором её впервые увидел Иван, на ногах — лаковые чёрные туфельки.
— А кто эта женщина, Ваня? — взгляд зелёных глаз стал чуть настороженным — Она тоже твоя знакомая?
— Это не женщина… — начал Иван и осёкся. Лазурные глаза полыхнули огнём.
— Ваше хамство, товарищ нахальный сержант, беспредельно. Уж если я не женщина…
Зелёное пламя полыхнуло в ответ — глаза навки опасно сузились.
— Ты! Оставь в покое моего Ваню! Что он тебе сделал, злюка!
Тамиона опасливо отступила на шаг, другой. Таэль и Диэль, наблюдавшие сцену, давились смехом.
— Ну, я, пожалуй, пойду… Совет вам да любовь. Держись, Ваня!
* * *
— … Ой, спасибо тебе, внученька — баба Нюра прослезилась — и кормишь ты меня, и поишь, ни минуты покоя тебе от меня, бестолковой, нету, все дни около тебя отираюся…
— Ну что вы, баба Нюра, какое беспокойство — Тамиона улыбалась ласково-сочувствующе, подкладывая старушке остатки кушаний — кушайте на здоровье, не пропадать же.
На кухне было людно — Таэль и Диэль паковали вещи, быстро и без суеты убирая посуду в ящики, складывая наподобие матрёшек. Иван помогал таскать вещи, и Маша тенью ходила за ним — сперва просто так, а потом неожиданно взяла и понесла довольно тяжёлый холодильный шкафчик, без всякой натуги. Иван крякнул.
А вообще-то навка Маша оказалась вполне понятливой, очень напоминая человека, провалявшегося в тяжёлом беспамятстве несколько месяцев и теперь медленно и мучительно врастающего в эту жизнь. После разьяснений, данных Иваном, она вполне дружелюбно извинилась перед Тамионой и поблагодарила за подаренное платье. И с эльфами она разговаривала дружелюбно, вежливо-безразлично, как и положено женщине, до беспамятства влюблённой в своего ненаглядного.