Подкаст был записан, прямой эфир подошел к концу. Люк сидел уставший и в то же время наполненный до краев.
– Я хочу быть твоей «другой», – сказала тихо, отвечая скорее себе, чем ему.
– Что? – Люк не сразу понял, о чем я.
А потом подошел, сел рядом на диван, убрал волосы с моей щеки за ухо. И поцеловал. Ручеек, что звенел внутри, превратился в реку, чувства захлестнули меня…
Я и представить себе не могла, что когда-то увижу такое! Наверное, я моргнула в тот момент, когда мир перевернулся. Теперь под ногами было небо, во всяком случае, мне казалось, что мои ступни касаются облаков, когда я шла домой. Зато сверху что-то давило – я думала о Женьке: какие слова найти для разговора с ней? Как объяснить, что произошло со мной? Заходя в родной двор, я как раз выбирала между «прости» и «пойми», но тут увидела невероятное. Мой папа колотил Вадима! Он изо всех сил махал кулаками, опуская их куда-то в надутый живот лысого хлыща. Тот отбивался своими остроносыми ботинками, пытаясь нанизать на них папины ноги. На удивление, Вадим продолжал улыбаться, или это был напряженный оскал, во всяком случае, я могла пересчитать его зубы из другого конца двора. Вокруг дерущихся начали собираться старухи. Они охали, хватаясь кто за рот, кто за уши. Или же поспешно решали, за кого им болеть.
– Полиция! – кричал лысый. – Бандитское нападение на порядочного человека!
– Это ты порядочный? – кричал папа, пытаясь ухватить хлыща за нос. – Волочиться за чужой женой нынче порядочно?
Бабки загудели, их симпатии скакали от одного дерущегося к другому, как блохи.
– Ты ее бросил! – шипел Вадим, его нос был зажат между папиными пальцами. – А я подобрал.
– Я никого не бросал! – подпрыгивал папа, спасая ноги от ударов противника. – У нас возникли временные трудности.
– Какие еще трудности? – Лысый, к своему счастью, высвободил нос, теперь порабощено было его левое ухо.
– А вот такие, нахальные и лысые, в идиотских ботинках! – Папа получил порядочный пинок.
– Папа! – выкрикнула я так громко, что даже галдящие старухи притихли.
– Ну что, будешь драться при собственной дочери? – Лысый еще раз саданул растерявшегося папу ботинком, но тут же был схвачен за ногу.
Не удержавшись, Вадим обрушился на землю.
– Чтобы ноги твоей рядом с моей женой больше не было! – сказал сверху папа.
Отряхнулся и отошел в сторону.
– Соня, ты видела, что творит твой отец? – Лысый стоял на четвереньках посреди сырой дороги. – Это хулиганство!
Я не удержалась и, проходя мимо, топнула по луже, брызги окатили хлыща, подмочили блестящую лысину.