Если бы небо имело плоть, можно было бы сказать, что оно покрыто синяками. Этот рассвет, как и предыдущие, снова принес перемены; просыпающееся с наступлением дня небо бледнело: фиолетовый, какой-то грязно-лиловый, лазурный… И расцветшие на живой ткани неба кровоподтеки.
Меллиэль не сумела бы точно описать увиденное. Пятна увеличивались, набухали и расползались по полотну неба, и на их месте появлялись новые.
Оно было прекрасно; когда Меллиэль и ее солдат только заперли в камере, они решили, что это свойственно южным землям. Мир вокруг не походил на тот, который они знали. Все на Дальних Островах было прекрасно и загадочно. Воздух казался таким густым, что его можно было резать; благоухание и звуки сливались в одну яркую круговерть: ароматы цветов, птичьи трели, ветер, запахи моря и рыбы. Море ежесекундно меняло цвет: не только оттенки синего и зеленого, а тысяча новых тонов. Деревья больше напоминали причудливые детские каракули; с почтенными прямыми родственниками из северного полушария они имели очень мало общего. А небо?
Ну, вроде небо как небо.
Сейчас Меллиэль уже понимала, что с небом что-то не так. Как и с буреловами, количество которых росло на глазах.
Где-то там, над морем, эти существа, собравшись в стаю, водили непрерывный хоровод. Меллиэль из Незаконнорожденных, Вторая носительница имени, была уже немолода и за свою жизнь перевидала множество буреловов, однако на ее памяти они не собирались больше чем по пять-шесть. И всегда где-то у горизонта, вытянувшись в линию. Здесь их были десятки. Многие десятки. Крылья закрывали собой ткань неба.
Безумное зрелище, и все-таки даже сейчас можно было бы убедить себя, что пленники стали свидетелями редчайшего природного явления. Если бы не поведение тюремщиков.
Стелианцы нервничали.
Что-то происходило, но заключенным никто ничего не объяснял. Ни про небо, ни про буреловов – ни даже про их собственное будущее.
Меллиэль ухватилась за решетку и прижалась лицом к прутьям. Теперь ей были хорошо видны море, небо и острова. Стиван был прав. За ночь число буреловов снова резко выросло, как если бы сюда на некий призыв слетелись все, сколько их есть на Эреце. Они кружились, кружились. Небо сменило цвет: кроваво-красное, светлое, снова израненное. Буреловы кружились.
Что за сила изранила небо?
Меллиэль отошла от окна и направилась к двери камеры. Постучала и окликнула:
– Эй! Я хочу поговорить!
Ее бойцы начали выдвигаться поближе. Те, кто дремал, просыпались, выбирались из гамаков и вставали на ноги. Их тут было двенадцать; при задержании телесных ран никому не нанесли, однако все испытали потерю ориентации и ошеломление; казалось, мозги на краткий миг отключились. По крайней мере, их поместили не в сырую темницу, а в длинную чистую комнату с прочной, накрепко запертой дверью.