Мозли снова вздохнул. К черту монарший гнев, направленный не столько на доверчивых йоменов, сколько на прелестную хрупкую валлийку, чья любовь к мужу вынудила ее рискнуть абсолютно всем! Король, похоже, разделяет мнение и своего секретаря, и сэра Мозли – лучшим решением проблемы было бегство Нитсдейла.
– Знаю, вам следует дождаться официальной бумаги, сэр Мозли, однако хочу сообщить уже сейчас: лорды Уиддрингтон, Нэрн и Карнуорт удостоились королевского снисхождения. Его величество уже подписал приказы о помиловании.
Мозли издал невольный вздох облегчения.
– А что насчет Кенмура и Дервентуотера? – с надеждой спросил он.
Секретарь качнул головой.
– Увы, для этих двоих помилования не будет. Не было бы его и для Нитсдейла. Надеюсь, прозорливый граф уже плывет во Францию, к своим обожаемым католикам, – ибо за его голову назначено внушительное вознаграждение.
Мозли быстро забыл о графе – в конце концов, тот спасен. Если у жены его достало смекалки, чтобы вызволить супруга из самой неприступной английской крепости, провести под носом у целого отряда йоменов, уж конечно, она сумеет и дальше обеспечивать графу безопасность.
Нет, грустные мысли лорда-коменданта были теперь с двумя оставшимися узниками, которым предстояло принять жестокую смерть. Дервентуотер почти не сомневался, что его помилуют. Он – англичанин, а не шотландец; сказочно богат и очень влиятелен. Уж наверное, думал Дервентуотер, королю он нужнее живым, его новоиспеченная преданность пригодится на северных рубежах.
– Надо будет сказать лорду Дервентуотеру, чтоб готовил предсмертную речь, – пробормотал Мозли на выходе из дворца. – Не думаю, что он уже взялся за это дело.
Секретарь пожал плечами.
– Казнь назначена на сегодня, на десять утра.
Мозли кивнул. Оставалось пять часов.
* * *
Стражники явились заранее, ходили кругами, балагурили со зрителями, удерживали толпу на положенном расстоянии от эшафота. К нему вел коридор, завешанный черной тканью – чтобы смертников никто не видел на их самом долгом пути.
Джейн отвела глаза от зловещего коридора, стала смотреть на эшафот, также затянутый черной саржей. Доски настила терпеливо дожидались своих жертв, в то время как вокруг нарастало волнение. Скоро все внимание собравшихся сконцентрируется на эшафоте. Чтобы убить время, Джейн представляла эшафот разумным существом, ухмыляющимся при виде узника, который не спешит рухнуть на колени.
Начался очередной приступ тошноты. Просить Уильяма избавить ее от зрелища было бесполезно. Джейн могла сколько угодно симулировать обморок или биться в истерике, могла даже выбежать из каморки – ее всюду, при любых обстоятельствах преследовали бы слова графа: это наш долг, мы обязаны смотреть, как станут умирать Дервентуотер и Кенмур.