Шорос приземлился на ноги, на стол, не сбив ни одной кружки или кувшина, и оттуда попытался достать Адруса ударом в висок, но. тут же с грохотом завалился на спину.
Веселье прекратил помощник Мангуса, ворвавшийся в комнату и мгновенно отвесивший удары направо и налево:
- Твари! Ни на минуту оставить нельзя, идиоты! Никакой дисциплины! Если останетесь живы - десять плетей каждому! Без лечения!
- Что происходит? - Мангус вошел следом за помощником, глаза его метали молнии, в руке плеть - Кто начал?
- Шорос! Шорос начал! - торопливо пояснил Саргус, глядя на черную, извивающуюся как змея плеть в руках мастера смерти - Его не трогали, но он набросился на Адруса! Адрус не виноват, он только защищался!
- Обоим по десять плетей - отрезал Мангус - Нашли время и место! Ничего, скоро из вас выбьют всю дурь. Может и с жизнью. Сели, заткнулись! А пока - вот вам, сверх обещанного, подарок, так сказать!
Плеть взвилась - раз, два, три.спину ожгло болью, но Звереныш сдержался - рано! Рано! Еще рано! Наступит день, когда ты будешь валяться дохлый, и эта плеть будет торчать у тебя в глотке! Или в заднице!
- Сидеть и ждать! - приказал мастер, подходя к двери - Порядок! Молчание! Глупые твари.
***
В комнате все было слышно - так, будто бойцы стояли рядом и говорили над ухом. Император всегда удивлялся - с какой искусством нужно было строить комнаты, чтобы неведомыми ходами звук передавался сюда без каких-либо потерь в громкости! Ощущение было такое, что звук даже усиливался, проходя неведомыми дорогами в толще камня стены - видимо через отверстия под потолком, коих было великое множество. Казалось, что стену над стеклом изгрызли крысы, проделав в ней свои ходы.
А может здесь поработала магия? Все может быть. Ходили легенды, что нынешняя магия жалкие остатки великой магии древних, погибших в бесконечных войнах за власть над миром. Вырождается магия, потому так мало осталось сильных магов, способных к великому колдовству.
Мастер Смерти сказал свою речь, подмастерья вышли, оставив в комнате высокого, русоволосого парня с обветренным на солнце лицом. На его лице отражались все эмоции, которые испытывал парень - волнение, отголоски страха, нетерпение, предвкушение, будто это было развлечение, а он - не убийца, заботливо выращенный жестокими учителями, а ребенок, собирающийся поиграть со взрослыми дядьками в их веселую игру.
Почти детское лицо, голубые глаза, пухлые губы - глуповатый, простой парень из деревни, который не видел ничего, кроме грядок пататов - раб, воспитанный на плантации добрыми хозяевами, или один из тех ублюдков, что родились от связи свободной и постельного раба.