— Понятно, — вздохнул Крутый.
— Хорошо бы еще с водилой переговорить, — продолжал полковник, — но здесь, извини, пока ноль. Он уже года полтора как на дембеле.
— Срочник?
— Нет, — покачал головой Данич, — контрактник. По службе характеризуется отлично. Судя по разговорам, в гараже был что-то вроде боцмана. Трезвый, рассудительный. Водитель, что называется, от Бога.
— Час от часу не легче, — вздохнул Крутый. В дверь тихо постучали.
— О, вот и наш чай, — Данич убрал ноги с нагревателя и прикрикнул, — Давай заноси!
Однако он ошибся. Это был не чай. В кабинет бочком втиснулся хозяйственно — технического вида прапорщик с выражением крайнего недоумения на лице. Видимо, он никак не мог взять в толк, что ему следует заносить.
— Разрешите войти, товарищ полковник, — с нескрываемым почтением глядя на созвездия, украшающие плечи борца с террористами, нерешительно осведомился он.
— Да уж вошел, — совсем не по уставу хмыкнул «волкодав», в кои-то веки, для простоты общения с армейскими чинами, обряженный в собственную форму. — Кто такой, с чем пожаловал?
— Прапорщик Голушко, — вытягиваясь в струнку, доложил вошедший. — Начальник штаба приказал прибыть в распоряжение подполковника Крутыя.
— Все с вами понятно, — сохраняя грозный вид, прогремел Данич. — Николай Емельяныч, это твой подопечный?
— Разрешите об…
— Да обращайся, обращайся, — выходя из образа грозного полковника, махнул рукой старший по званию.
— Прапорщик Голушко? — Крутый включил свою память. — А, художник.
— Ну, не то что бы, — замялся ГСМщик
— Да ладно, чего ты ломаешься, как сдобный пряник, — приободрил его развалившийся в вальяжной позе полковник. — Тебе ж не конный портрет товарища следователя рисовать! Нет, Николай Емельянович?
— Нет, — обнадежил тот. — Подойдите к столу — попросил он. — Вот перед вами несколько фотографий, кто-нибудь из тех, кого вы видели в день вылета группы подполковника Дунаева, похож на людей, изображенных на этих снимках? — Крутый разложил на столе несколько снимков.
— Я попробую узнать, — неуверенно вздохнул Галушко, — Все же, три года прошло
— Да уж, попробуйте, — прогрохотал за его спиной Данич.
— Виктор Юрьевич, — укоризненно посмотрел на него следователь, — не будем отвлекать товарища прапорщика.
Молчание длилось минуты две.
— Вот этот похож, — полковой художник ткнул пальцем в один из снимков. — Тот, правда, с усами был, — добавил он.
— Понятно, — вздохнул Крутый. — Дунаев.
— Только, я извиняюсь, товарищ подполковник, — замялся прапорщик, — на фотографии — это не он. Похож, — верно, но не он.
Немая сцена, возникшая в кабинете, могла бы привести в трепет самого Николая Васильевича Гоголя вместе с той его редкой птицей, которой, вдруг, удалось долететь до середины Днепра.