— Верно! Сделка есть сделка, — подтвердил Маман. — Мы продали тебе дочь. Ну и забирай ее!
— Но как я ее заберу? — беспомощно проговорил Дамару.
Лачи захохотала:
— Как хочешь, так и забирай, мой сардар!
— Замолчи, дочь свиньи! — злобно крикнул Дамару.
Но он тут же постарался взять себя в руки и заговорил спокойно:
— Слушай, Лачи, решай сама, что я должен получить — тебя или деньги. Как скажешь, пусть так и будет.
Темно-зеленые смеющиеся глаза Лачи стали серьезны. Она взглянула на суровые лица матери, дяди, перевела взгляд на Дамару, и ей стало его жаль.
— Успокойся, — сказала она, — свои деньги ты получишь обратно.
— Но когда?
— Не позже праздника весны.
— Но ведь до весны еще три месяца! А до того времени?
— Ну, если хочешь, я буду выплачивать тебе долг по частям.
— А если не сможешь выплатить в срок? Что тогда?
— Тогда я приду к тебе и стану твоей служанкой. И буду исполнять все, что ты мне прикажешь.
Сердце Дамару дрогнуло.
— Ну тогда дай бог, чтобы ты не сумела со мной расплатиться, — сказал он и, резко повернувшись, пошел к своему шатру.
* * *
Маман и его жена легли спать под открытым небом, а Лачи ушла в шатер и долго не могла уснуть. Откинув полог шатра, она лежала на спине, смотрела в небо, и сердце ее трепетало, как далекая мерцающая звезда. «Ты знаешь, чего я хочу, о, таинственное небо! Почему мое сердце так не похоже на сердце других цыганок? Почему не могу я, как другие, продавать свое тело? А ведь я красивей многих девушек! Почему не лежит у меня сердце к родному табору, к его обычаям и законам, сложившимся за тысячелетия? Почему хочу жить в доме, а не в шатре? Как завидно и больно мне смотреть на людей, стоящих в длинной очереди на автобус. Каждый из них возвращается к себе домой всегда одним и тем же автобусом, по одним и тем же улицам. И только мы, цыгане, не имеем ни своего дома, ни своей улицы и обречены на вечное скитание? Почему это так, о, безмолвное, усталое, дремлющее небо? Ответь мне! Почему в моем сердце такая тревога? Почему я так хочу, чтобы в длинной очереди на автобусной остановке стоял мужчина, нетерпеливо спешащий ко мне. Те, стоящие в очереди, часто смотрят на меня — я чувствую, как их взгляд задерживается на мне. Но мне принадлежит лишь этот ускользающий взгляд, а не сам мужчина. Если б я захотела, то силой своей красоты я могла бы заставить, чтобы он отдал мне несколько часов, дней, пусть даже несколько месяцев своей жизни, и все же моим он никогда не будет. Видя, как он стоит в очереди на автобус, я представляю себе, о чем он думает в этот момент, какие чувства волнуют его сердце. Я замечаю в его руке цветы чампы