— Одно радует, — произнес Константин, — что теперь в нашем районе будет намного спокойнее.
— Уж, прости, но твои вещи проходят как вещдоки, — продолжил Трохов, — хотя одну из них мне все-таки удалось забрать.
Он протянул Диме маленький серебряный крестик на цепочке и помог застегнуть на шее.
— Тебе крупно повезло, — отметил Крылов, — что рядом с бытовкой стоял старый газовый баллон, который рванул и разнес ее. Если бы он не сработал и тебя не отбросило взрывной волной, то жутко предположить, чтобы могло бы случиться.
— А ведь я просил, чтобы ты один туда не совался, — встрял Костя, — Хорошо, что все обошлось без… — он замялся, — без жертв.
— Да-да, — пробормотал Дмитрий, — Враг — повержен, мир — спасен, справедливость — торжествует, парень — герой.
— Что? — переспросил, ничего не понимающий, Константин. — Ладно, выздоравливай герой, но чтобы больше без одиночных подвигов! — шутя, погрозил Диме пальцем.
Пойдем, Николай, — обратился он к Крылову, вставая со стула, — пусть отдыхает, не будем его больше утомлять.
Тот тоже поднялся и направился в сторону двери, потом что-то вспомнил, обернулся и сказал:
— Да, вот еще, Ираида Максимовна скончалась. Острая сердечная недостаточность. Возраст, понимаешь ли… У них дома при обыске мы нашли картины и "Парабеллум". Но, кажется, тебя это не удивляет?
— Нет, — ответил Дмитрий, — я был уверен, что все это будет у нее. Я уже во всем разобрался.
После ухода Трохова с Крыловым, Дима с нетерпением ждал, когда Геля снова к нему зайдет, он так боялся, что она придет в тот момент, когда он будет спать, что даже пытался сопротивляться этому молодому улыбчивому доктору, который пришел осмотреть его швы и сделать укол обезболивающего. Потому что, когда он не чувствовал боли его клонило в сон. А он не должен спать, он должен дождаться ее, увидеть и многое ей рассказать. Но доктор победил и Дмитрий, как не старался пересилить сон, вскоре забылся.
Когда проснулся, снова было темно, в не зашторенное окно заглядывала неполная луна. Вскоре глаза привыкли к темноте, и ему удалось разглядеть на круглых часах, висевших на стене, что наступила ночь.
Почувствовав прикосновение к своей руке, Дима скосил глаза и увидел, что Геля, сидя на стуле, облокотилась на его кровать и, подложив под голову правую руку, спит, а ее левая рука лежит рядом с его забинтованной кистью. Он дотянулся и попытался осторожно погладить кончиками пальцев ее руку.
— Геля, нас больше никто не разлучит, — прошептал Дима.
Она пошевелилась и еще в полусне произнесла:
— Да-да, я уже иду…