Оружейник кивнул.
— Вам понадобится новый, — сказал он. — Этот сбалансирован для правой руки.
Голоса во дворе умолкли.
— У вас найдется подходящий меч? — спросил Евгенидис, стоя спиной к тишине.
Оружейник кивнул и снял один со стойки у стены. Вор взял меч и покачал его в руке; кто-то вошел в кузницу вслед за ним. Евгенидис повернулся и увидел своего отца. Он поздоровался кивком, а отец махнул рукой в сторону тренировочной площадки. Пока они шли рядом, Евгенидис заметил косой взгляд отца.
— Ты думаешь, она не заметила? — наконец спросил отец.
— Не заметила чего? — невинно спросил Евгенидис.
— У нее пропала брошь с рубинами и золотым бисером.
— С гранатами и золотыми шариками.
— Слуга сказал, что это были рубины.
— Гранаты так же отличаются от рубинов, как лжецы от дураков.
— И что же ты предпочитаешь? — в голосе отца звучала ирония.
— Брошь с гранатами была отвратительной дешевкой. Я предупреждал, что не стоит носить ее с тем оранжевым шелковым шарфом. Здесь всегда так тихо? — спросил он.
От звона мечей разве что не закладывало уши. На губах военного министра промелькнула быстрая улыбка.
— Начнем с разминки.
— Как пожелаешь, — неохотно ответил Евгенидис.
— Вот именно, — сказал отец.
Много позже, весь в поту, Евгенидис выругался громко и от души. Боль в мышцах от верховой езды сменилась новой более острой болью в плечах.
— Я и забыл, как сильно ненавидел фехтование, — сказал он.
Отец отвел:
— Не стоило так сильно перегружать себя в первый день, тогда ты чувствовал бы себя лучше.
Евгенидис поднял глаза к небу, где солнце уже повисло над самой высокой башней дворца.
— Уже поздно, — удивленно заметил он. Двор опустел, даже оружейник потушил свой огонь и исчез. — Неудивительно, что я так хочу есть.
Военный министр покачал головой. Он лучше всех знал, что его младший сын, несмотря на все его жалобы, имел терпение и способность к концентрации достаточные, чтобы стать выдающимся фехтовальщиком. Именно эти качества отметил в нем дед Евгендиса. Военный министр снова пожалел, что его сын не захотел стать солдатом; пришлось напомнить себе, что руку он с таким же успехом мог потерять и на военной службе. Ни одна профессия не гарантировала безопасности.
* * *
Царица проводила заседание Совета в Географическом зале, и Евгенидис направился туда. Его встретили удивленные взгляды министров, большинство из которых не были посвящены в обман с затворничеством Вора Эддиса. Когда уже стало невозможно делать вид, что он отошел от службы, царица попросила его присутствовать на Совете лично, чтобы слушать обсуждение дел самому, а не в ее пересказе. Однако, его должностные обязанности были довольно туманны. Он не был министром и не сел за стол. Он устроился в кресле у стены.