— К'а!
Собаки в упряжке привычно подошли к своему хозяину и тесно залегли вокруг него.
В эту ночь старику снился молодой поэт…
Едва развиднелось, а старик уже был на ногах.
Высокие слоистые облака обложили всё небо. Сквозь них слабо сочился скупой свет нового дня.
Было тихо, будто закрыли все ворота, откуда мог вырваться ветер и, радуясь своему освобождению, пронестись по свету.
Нодья почти вся сгорела — остались одни обугленные концы сушняка. Человек собрал сучья, нарубил тонкого сухостоя. И второй раз в этой огромной дикой местности запылал маленький костерок.
Налетела стая таёжных бродяг — мрачных остроклювых кедровок. Они расселись на ближайших деревьях и резким картавым криком нагло вопрошали: чем бы поживиться?
Прилетели две маленькие черноголовые синицы. Сели на пенёк, уставились бусинками глаз на невидаль — костёр, о чем-то между собой затенькали. Погреться прилетели. Так подсаживайтесь к огню. Всем тепла хватит. Но синички повертели чёрными головками, невесомо вспорхнули на высокую пихту и стали прыгать с ветки на ветку, внимательно и зорко всматриваясь между хвоинками — пташки вылетели на завтрак.
Горячий чай выгнал остатки стужи, которая, воспользовавшись сном старика, закралась под самое сердце.
Изгин решил не мучить собак — лес стал гуще, снег глубокий и рыхлый. Растянул упряжку на всю длину потяга, чтобы собаки не запутались в постромках, дал им мороженой наваги и немного сала (кто знает, сколько ему бродить по тайге) и стал на лыжи.
Кенграй и Мирл оторвались от корма: ты что, уходишь без нас?
Охотник оглянулся: уже вся упряжка недоуменно смотрела ему вслед. Старик налёг на лыжную палку и быстрее заскользил между деревьями.
Рассыпающийся целинный снег мягко ложится под лёгкие охотничьи лыжи, обшитые камусом — мехом из оленьих лапок.
…Лес поредел. И вскоре деревья раздвинулись.
Изгин пересёк чистую низину, углубился в ольшаник. Охотник не сомневался, что идёт по переходу лисовина. И действительно, между кустами, где снег не переметает, он наткнулся на тропу. И старое, уставшее от пережитого сердце вновь сообщило о себе: застучало радостно и взволнованно.
Последний, трёхдневной давности, след уходил в сторону тайги. Лисовин делал частые галсы в сопки. Но основная тропа вела в верховья речки.
На повороте от речушки Изгин вдруг наткнулся на лыжню. Она уперлась в след лисовина, дала несколько лучей в сторону, оборвалась: человек вернулся своим следом. Судя по всему — здесь побывал опытный охотник. Только намётанный глаз Изгина мог заметить места ставки капканов. Их четыре. Человек был здесь позавчера. Надо обойти чужие капканы, нельзя мешать другому охотнику. Это закон тайги.