-- Моя госпожа, -- пробормотала хорошая девочка. -- Я... я сейчас уйду, я больше не буду вас беспокоить...
-- Успокойся, -- насколько могла ласково ответила женщина и поневоле шмыгнула носом. -- Ты все сделала правильно, спасибо тебе. Я просто умираю от жажды. Не принесешь ли ты мне кувшин с водой? Чтобы не бегать с кружками. -- Она закашлялась, потом протянула руку и мягко убрала с лица девчушки растрепанные, не очень чистые волосы. -- Смешная ты... Ну-ну, не сжимайся, я вовсе не хочу тебя обидеть, ты ведь мне помогла. Так принесешь еще воды?
Девочка подорвалась, будто ужаленная, едва не уронив кружку, из которой поила больную.
-- Я мигом, моя госпожа! Вот самую чуточку подождите...
-- Я не твоя госпожа, дитя, -- вздохнула женщина и снова шмыгнула носом. Где ее платок? Не рукавом же вытираться, будто какая-нибудь крестьянка. -- Меня зовут Нинна.
-- А я Ирси. Приятно познакомиться, леди Нинна. -- Девчушка изобразила на удивление приличный книксен и робко улыбнулась.
-- Мне тоже, Ирси. Но я и не леди, поэтому не зови меня так. Я просто Нинна.
-- Хорошо, -- удивилась Ирси. Обычно постояльцам льстило, когда их называли фальшивыми титулами, вот она и привыкла. -- Как пожелаете.
И убежала. Нинна приложилась пылающим лбом к холодному дереву туалетного столика и неуклюже встала. Конечно, на ней было не платье, как в пустыне, а ночная рубашка, и сквозняк упрямо мел ледяной метелкой по босым ступням и щиколоткам. Нинна передернулась, поджала пальцы и забралась под одеяло. Постель успела напрочь выстыть, пока она валялась на полу, и теперь женщину бил легкий озноб. Она плотнее закуталась в колючую шерсть.
Она не солгала девчонке... ну, почти. Она действительно не была леди. Больше не была. С тех самых пор, как сбежала из дома, поругавшись с отцом. Полузабытое обращение -- "леди Нинна" -- всколыхнуло воспоминания... Вообще-то ее полное имя было Нинель, но об этом редко вспоминали. Родители звали ее Нинной, прислуга прибавляла к имени "леди", хотя, строго говоря, это было не совсем правильно. К молодой незамужней девушке благородного происхождения, если только она не дочь графа или чародейка, положено обращаться "мистрис". А один... весьма нахальный молодой аристократ звал ее Нинон. Она ужасно сердилась и однажды чуть не стукнула его веером. Чопорную девушку приводила в ужас мысль в том, что ее называют именем прославленной куртизанки. Он смеялся...
Как давно это было... кажется, две жизни назад. Хотя на самом деле -- меньше половины. Теперь от прежней жизни остались только некоторые привычки, манеры да скудное приданое матери, которое отец выделил из семейного состояния и перевел на имя Нинны уже после того, как она сбежала. Наверняка ворчал при этом, как закипающий чайник, но не от жадности, конечно. Он был готов дать и больше, он все же любил ее, свою единственную дочь, пусть и не оправдавшую ожиданий, но она снова проявила упрямство и отказалась. Как они ругались в тот день, когда она пришла к отцу со своими соображениями... Кажется, впервые в жизни позабыв о своем воспитании, она кричала, что он слеп и глуп, раз не желает видеть очевидное, и чуть не плакала от отчаяния, поскольку он был глух к ее доводам. Отец тоже в долгу не оставался, честя ее мнительной истеричкой с куриными мозгами. Поскольку он был магом, и не из последних, исход этой ссоры вполне мог оказаться для нее, скажем так, позорным. Отец запросто мог обездвижить непослушную дочь и запереть в комнате, пока не одумается, но не стал. "Делай что хочешь, только меня в свои глупости не впутывай", -- сказал он и ушел, хлопнув дверью.