Архибанально. Но сегодня это воспоминание волнует меня сильнее, чем прежде. Весь вечер раздумывал над слепыми силами природы и т. д. Но так и не сумел додумать эту мысль.
20 сентября.
Успешные бои на фронте у Сен-Миель. Успех на линии Гинденбурга. Успехи в Италии, успехи в Македонии, успехи повсюду. Но… ценой каких жертв?
И это еще цветочки. Нельзя без тревоги наблюдать, как изменился тон союзной прессы, с тех пор как мы почувствовали себя сильнее, чем противник. С какой непримиримостью Бальфур>{172}, Клемансо и Лансинг>{173} оттолкнули предложения Австрии! И это они, конечно, заставили Бельгию отвергнуть предложение Германии!
Заходил Гуаран. Нет, думаю, что конец войны не так уж близок. Создать германскую республику и вновь поставить прочно на ноги русского глиняного колосса — на это потребуются долгие месяцы, а может быть, и годы. И чем больше у нас будет побед, тем меньше мы будем склонны к искреннему примирению, без которого невозможен прочный мир.
Гуаран. Бесполезный и досадный спор о прогрессе. Он сказал: «Итак, значит, вы не верите в прогресс?»
Верю, верю, как же! Но что в том? Тысячелетия пройдут, пока оправдаются наши надежды на человека…
21-е.
Завтракал со всеми внизу.
Любен, Фабель, Реймон — при всем различии взглядов, все в равной мере узкие сектанты. (Вуазене сказал про майора: «Ни за что не поверю, что у него есть мозг. Разве только спинной».)
Жан-Полю.
Нет истины, кроме преходящей.
(Помню еще те времена, когда все верили, что антисептика важнее всего. «Убить микроба». А потом поняли, что вместе с микробом часто убивают живые клетки.)
Идти осторожно, ощупью. Ничего не утверждать окончательно. В конце всякого пути, если стать на него без оглядки, — тупик. (Примеров сколько угодно, хотя бы из области медицины. Я сам видел, как выдающиеся ученые, равные по силе, одинаковой прозорливости, страстные искатели истины, — приходили в результате изучения одних и тех же явлений, производя совершенно те же клинические наблюдения, к совершенно различным, даже диаметрально противоположным выводам.)
С молодых лет освободиться от склонности к безоговорочным суждениям.
22-е.
Такие мучительные боли в боку, что, когда я примощусь хоть как-нибудь, боюсь шелохнуться. Бардо уверял, что мазь из этилового парааминобензола делает чудеса. Никак не действует.
Они сами уже не знают, где мне делать теперь прижигания. Живого места не осталось.
25-е.
Со вчерашнего дня снова резко скачет температура.
Все-таки пытался сойти вниз. Но не смог, пришлось вернуться к себе и лечь, — так задохнулся на лестнице.