Артемис спустила ноги с кресла и широко раздвинула их — чтобы было удобнее гладить плечи Максимуса. У него были мощные бицепсы — настоящие канаты из мускулов, — но тем не менее он был просто человеком. Но каждому ли человеку нужны дружба… и любовь?
Тут герцог положил голову ей на колено, и Артемис почему-то вдруг вспомнила, что на ней лишь сорочка и шаль. Они долго молчали; Артемис по-прежнему гладила его плечи и спину, а в камине потрескивал огонь.
— Когда вы стали Призраком? — спросила она наконец.
Она думала, что он, возможно, не захочет больше ничего рассказывать, но Максимус довольно охотно ответил:
— В восемнадцать лет. Мы с сэром Стэнли много спорили об этом. Я собирался отправиться в Сент-Джайлз раньше, но он не хотел, чтобы я это делал. Однако к восемнадцати я уже самостоятельно принимал решения.
Артемис нахмурилась, чувствуя, что чего-то не понимает. Одно дело — просто отправиться в Сент-Джайлз, но совсем другое…
— Почему вы надеваете костюм арлекина?
— Это была идея сэра Стэнли. — Герцог усмехнулся и откинул назад голову, чтобы видеть ее глаза. — У него было странное чувство юмора, и он увлекался театром. Он придумал для меня костюм и сказал, что человек в маске может скрыть не только свою личность, но и общественную принадлежность своей семьи.
— Какая странная идея… — Она прижала ладони к его щекам.
— Иногда я задавался вопросом: не был ли в юности сам сэр Стэнли Призраком Сент-Джайлза? Ведь эта легенда появилась раньше, чем наша группа.
— Ваша группа?
— Юноши, которые тренировались вместе со мной. Они тоже были Призраками. Мы все трое изображали Призрака в разное время, а иногда в одно и то же.
— Были? — Артемис сглотнула. — Они что, умерли?
— Нет. Просто бросили это. Я единственный оставшийся Призрак Сент-Джайлза, — добавил герцог.
— М-м-м… — Артемис наклонилась над ним так низко, что могла бы поцеловать. — Максимус…
— Что? — Снова откинув назад голову, он не сводил глаз с ее губ.
— Почему вы все оказались в Сент-Джайлзе в ту ночь, когда погибли ваши родители?
Прошло несколько секунд, прежде чем Артемис заметила, что темно-карие глаза герцога сделались ледяными. И она поняла, что зашла слишком далеко.
А затем Максимус привлек ее к себе и у самых ее губ пробормотал:
— Я не знаю. — И тут же поцеловал.