Когда же она почувствовала, что Максимус открыл рот — словно хотел втянуть ее в себя, — сердце у нее гулко забилось, и она подумала, что, возможно, умирает. А он прижал язык к ее бугорку, затем поцеловал — и она могла бы поклясться, что ее сердце совершенно перестало биться. Ее тело задрожало, и она обеими руками вцепилась в Максимуса, чтобы удержать его там. Ее бедра слегка двигались, поднимаясь и опускаясь в ответ на его бесконечные поцелуи, а когда его язык скользнул в ее лоно, Артемис, запрокинув голову и выгнув спину, застонала и всхлипнула. Она не знала, останется ли в живых, если Максимус будет продолжать, но точно знала, что умрет, если он остановится.
Наконец она содрогнулась и с громким криком словно взлетела к самым небесам, обретая новую жизнь и новое тело.
Открыв, наконец, глаза, она увидела, что Максимус внимательно наблюдал за ней, и жара его взгляда оказалось достаточно, чтобы обжечь ее новое тело.
Стараясь отдышаться, Артемис гладила его по щеке и пыталась думать, как выразить свою благодарность… но не находила слов.
А Максимус вдруг широко улыбнулся и, обхватив ее за талию, привлек к себе, после чего усадил к себе на колени. Когда же он поцеловал ее, она ощутила у него на губах острый привкус и тотчас поняла, откуда он.
Снова улыбнувшись, Максимус оттолкнул ногой кресло, чтобы не мешало, и прошептал ей в ухо:
— Обхвати меня ногами.
Артемис медленно подвинулась — насколько она понимала, торопиться было некуда, — но, заняв новое положение, она вдруг почувствовала под собой возбужденную плоть любовника. Вероятно, он, в отличие от нее, очень даже торопился.
Он тут же потянулся к застежке на своих брюках, а она обхватила его руками за шею, чтобы сохранить равновесие. Максимус действовал одной рукой, потому что другой упирался в пол, удерживая их обоих, и Артемис, взглянув на него из-под ресниц, спросила:
— Не нуждаетесь ли в помощи?
Он «наказал» ее за насмешку, прикусив ей губу, и Артемис отдавшись этой игре, стала в ответ покусывать его. А потом, чуть отстранившись, с демонстративным спокойствием расстегнула застежку на его штанах.
А вот Максимусу не удавалось сохранять спокойствие.
— О Диана!.. — прорычал он, когда она высвободила из штанов его возбужденную плоть.
Артемис впервые держала в руках мужскую плоть — и решила воспользоваться возможностью, чтобы изучить добычу. Более всего ее удивила бархатистая головка на конце. Когда же она сдавила ее пальцами, на крошечной щелке заблестела перламутром бусинка жидкости. Осторожно дотронувшись до капли, Артемис размазала жидкость по красноватой головке, и от ее прикосновений колонна у нее в руке тотчас напряглась, и ей вдруг захотелось радостно рассмеяться и запеть, — хотя голос у нее был не очень-то красивый. Было что-то особенное, что-то необычайно интимное в том, что Максимус позволял ей все это.