Она неторопливо перебирала пальцами пряди волос мужа, подавляя внезапное желание расплакаться. В этом не было никакого смысла, поскольку ей понравилось абсолютно все, что он с ней сделал. Но для нее каждое мгновение казалось наполненным до самых краев всепоглощающей нежностью. И от этого почему-то хотелось плакать. Хотя интуиция подсказывала, что Гриффин не одобрит таких эмоциональных всплесков, тем более что она не могла толком объяснить их даже себе.
Наконец он зашевелился, приподнялся на локтях и взглянул на жену. Его глаза были сонными, из них исчезло напряжение, и весь его вид, по мнению Джастин, воплощал мужское удовлетворение.
Она неуверенно улыбнулась, не зная, чего он от нее ждет.
— А, моя девственная жена, — чуть насмешливо пробормотал Гриффин.
Джастин сморщила нос.
— Теперь уже нет.
Гриффин улыбнулся, но потом в его глазах что-то мелькнуло. И когда он заговорил снова, его голос был тихим и бархатным:
— Ее прекрасные глаза как сапфиры сияют ярко.
Ее чело — белая слоновая кость.
Ее щеки, как яблоки, которые солнце подрумянило.
Ее губы, как вишни, влекущие мужчин вкусить.
Прочитав эти строки, Гриффин наклонился и легонько прикусил ее нижнюю губу. Джастин почувствовала, как ее кости превращаются в желе, и ей снова пришлось бороться с самыми причудливыми эмоциями. Ну кто бы мог подумать, что такой человек, как Гриффин Стил, будет читать своей жене любовные стихи, тем более в такой момент.
— Это Эдмунд Спенсер? — спросила она и улыбнулась. — Очень романтично.
Гриффин ухмыльнулся и опустился на койку боком, одновременно повернув на бок и Джастин, чтобы они уместились на ней вдвоем.
— Совершенно верно, миссис Стил. Это из «Эпиталамы».
— Очень подходяще, — фыркнула Джастин. — Но трудно поверить, что у тебя хватает времени на поэзию. Не говори, что знаешь всю поэму. Ни за что не поверю.
— Всю не знаю. Только самые непристойные отрывки. В конце концов, это поэма о плотском наслаждении. — Его пальцы заскользили по ее плечу, выписывая какие-то сложные узоры. — Ты удивишься, узнав, чем я занимаюсь в свободное время.
Джастин нахмурилась, ощутив в его голосе отстраненность, даже холод. Быть может, она его чем-то оскорбила?
— Ты читал стихи, когда был ребенком?
— Мильтона и Донна, но дядя избил бы меня тростью, если бы увидел, что я трачу время на Спенсера. Нет, я смог расширить свое образование только по приезде в Лондон. Здесь же я начал делать деньги, — сухо добавил он.
Джастин была слишком удивлена, чтобы ответить. Гриффин заработал неоднозначную репутацию, являлся признанным авторитетом во многих сферах, но среди них не значилась поэзия. Коллекционирование книг тоже. Только теперь она поняла, что многого не знает о муже. Оказывается, он скрывает сведения о себе даже от самых близких людей.