«А мне еще повезло сесть в самый первый ряд!» — подумал Фрёлик, поднося кружку к губам. Пока он пил, объявили следующий номер. Он встретился глазами с исполнительницей, которая как раз вышла на сцену. Ее лицо было скрыто облегающей маской. Тем не менее он узнал свою знакомую по фигуре, напоминающей песочные часы, и дредам. Она исполняла номер на шесте под песню Перси Следжа When a Man Loves a Woman. Видимо, она хорошо знала вкусы своих почитателей. Глазея на нее, притихли даже молокососы, собравшиеся на мальчишник. На ней были длинные облегающие перчатки до плеч, но самое поразительное действие производил контраст между холодной, безжизненной фарфоровой маской и живой кожей, которая все больше и больше обнажалась. Спустя какое-то время девушка отошла от шеста и спрыгнула со сцены. Продолжая смотреть только на Фрёлика, она сняла бюстгальтер. Несколько юнцов, не вынеся ожидания, разразились подбадривающими криками. Какой-то парень в сером костюме, с ужасной челкой, запустил в нее самолетиком, сложенным из стокроновой купюры. Самолетик угодил ей в живот, но она как будто ничего не заметила. Ловко и плавно запрыгнула на сцену. По-прежнему не сводя взгляда с Фрёлика, сняла перчатки и отвернулась, только когда убежала за кулисы. Музыку заглушили свист и аплодисменты. Эффектный финал пропустил лишь жених в костюме зайчика, которого рвало под столом.
Больше всего Фрёлику понравилось то, что маску его знакомая так и не сняла.
Он направился к барной стойке и заказал еще кружку. Он почти допил пиво, когда она вдруг очутилась рядом с ним. В одежде и без маски она ничем не напоминала красавицу, которая совсем недавно ушла со сцены в чем мать родила. Фрёлик спросил, что она будет пить.
— Только воду! — громко ответила она, перекрикивая общий шум.
— А знаешь, — сказал Фрёлик, вдруг сообразив, что не умеет делать комплименты в подобных ситуациях, — ты классная!
— А я тебя уже давно поджидаю… Несколько дней, — проговорила она.
— Я не думал, что приглашение остается в силе.
— А я не знала, кто ты такой.
— А теперь знаешь?
Она кивнула.
— Ты знаешь Элизабет?
Она снова кивнула и сказала:
— Мне пора… Дай мне руку! — Он пожал ей руку. — Вот мой телефон, — сказала она и отпустила его. — Нас с тобой не должны видеть вместе.
Фрёлик сунул в карман переданный ею клочок бумаги и спросил:
— Кого ты боишься?
Она молча допила воду и, поставив стакан на стойку, соскользнула с барного табурета.
— Если тебя спросят, о чем мы с тобой разговаривали, — прокричал Фрёлик, — передай, что я хочу кое-что им сообщить. Ключ у меня!