— У нас все получится.
Девушка замерла, не успев сделать и шага: кто-то карабкался по склону к пещере. Гийом? Невозможно! У доктора повреждены связки, и он хромает, а этот мужчина шел быстро и ровно. А еще Гийом ни за что бы ни надел эту серо-зеленую форму…
Анжелина побледнела так резко, что Целлеры это заметили и тоже обернулись. Луиза вскрикнула от страха:
— Господи, немец!
— Скорее! Нам нельзя останавливаться! Пройдем через ущелье, а оттуда уже недалеко до горной дороги! Если поторопимся, есть шанс, что он нас не догонит!
Она задыхалась от гнева. Человек, карабкавшийся по склону, поднял голову. Это был обер-лейтенант Браун. Почему-то она чувствовала себя так, будто он ее предал. Бош тоже ее узнал, потому что замахал руками, и эхо донесло до нее обрывок ее имени: «…желина! Вернитесь!»
Он размахивал руками как утопающий, и на долю секунды она уже решила остановиться. Создавалось впечатление, будто обер-лейтенант пытается что-то сообщить. Но, может, только для того, чтобы задержать их и заманить в ловушку? Теперь он продвигался еще быстрее, и она увидела, что на ногах у него снегоступы. Надо же! Освоился на местности, предатель!
Лина сделала Целлерам знак следовать за собой и с удвоенной яростью атаковала склон. Жюль взял дочку на руки и, не жалуясь, следовал за ней. Луиза замыкала цепочку. Зов долетел до них снова. На этот раз удалось различить слова. Но произнесены они были с немецким акцентом, который для Целлеров означал смерть: «Вернитесь, Анжелина! Вернитесь! Подождите!»
Луиза споткнулась и на полметра съехала вниз. Жюль вернулся, чтобы помочь ей встать, но она только помотала головой. Зрачки ее глаз были расширены, взор затуманен слезами ужаса.
— Нам никогда не добраться…
Ответом ей стал гром, и Лина с удивлением подумала, откуда могла ударить молния, но тут же одернула себя: это не могла быть гроза — небо ясное и чистое. Когда же она поняла, сердце замерло у нее в груди. Все вокруг словно остановилось, как если бы мир на секунду застыл в состоянии равновесия. Слова ее прозвучали сухо и отрывисто:
— Бегите к той отвесной стенке! Быстрее! Быстрее!
Они пробежали последние метры, отделявшие их от каменной стенки, влекомые отчаянием, и прижались к ней, едва переводя дух. Земля задрожала, и над ней снова прокатился глухой рокот, казалось, поднимавшийся из самых ее недр. На скалистом отроге горы, нависавшей прямо над ними, появилось облако пара, и волна воздуха прокатилась сверху вниз, а вслед за ней — белая страшная масса, над которой вздымалась пенная дымка. Внезапно горы вздрогнули. Стена снега обрушилась вниз с такой яростью, что разум затуманился и отказался верить глазам: лавина прошла едва ли в трех метрах от них — неудержимая, чудовищная в своей мощи, и ее дыхание, ледяное, как сама смерть, на несколько секунд вызвало у них удушье.