— А где эта Нина живет — знаете?
— Да зачем она вам? — теперь уже вяло отзывается Изотова. — Не знаю и знать не хочу. Эдик что натворил?
— Подозревается в разбойном нападении на фирменный магазин «Бирюза»: Может, слышали что?
Изотова подавленно кивает.
— Эдик рассказывал?
— Ну что вы!.. Он меня до своих дел и забот не допускает… Откровенно говоря, он лишь о себе высокого мнения, других и в грош не ставит. А что касается «Бирюзы»… Ходят же слухи по городу.
— Билет на самолет он вам купил?
— Он.
— И эти сережки?..
— Тоже.
— А вы и не спросили — отчего он вдруг такой щедрый? Где столько денег взял?
— Не спросила. Довольна была, что хоть с собой пригласил.
— Как же так можно, Света?..
Изотова вдруг опускает голову на стол и заливается плачем. Бросаюсь к графину и, пока Изотова пьет воду, вызываю по телефону Громова, отвожу его к окну и коротко, вполголоса бросаю:
— Я тебя вот о чем попрошу… Позвони-ка в адресное, узнай — где живет некая Нина Завьялова, студентка нашего театрального, и живо к ней.
— Та самая? Что была с Камиловым?
— Она, больше некому.
— Что искать?
— Перчатку. Черную шелковую перчатку. И туфли. Изъять надо все ее туфли. У нас ведь есть один отпечаток. Вот и проверим!
— А постановление на обыск и изъятие?
— Я подготовлю. Ты мне адрес, адрес давай!
— Ясно!
— Ну, действуй. Жду!
Громов исчезает, и я возвращаюсь к успокоившейся Изотовой. Теперь с ней можно вести и официальный разговор, закрепить, так сказать, ее показания. Ведь все, что мне нужно было узнать от нее, я узнал, и Изотовой уже нет смысла отмалчиваться. Она это тоже хорошо понимает. Вскоре, внимательно изучив протокол допроса, без единого замечания соглашается с текстом и размашисто подписывает бланк.
— А что делать с серьгами? Наверное, придется расстаться с ними? — грустно спрашивает она.
— Да, пожалуй…
И вот все формальности закончены. Провожаю Светлану на выход, затем снова встречаюсь с Громовым, пишу постановление на обыск, еду с ним к прокурору, потом опять инструктирую Громова. А время идет. В желудке уже посасывает, а еще предстоит разговор с Завьяловой, а там — и с Камиловым. Надо бы подкрепиться.
Когда возвращаюсь из столовой, у комнаты дежурного меня встречает Белов.
— Все в порядке, Демичевский. Доставили тебе твою артистку.
— А перчатку? Перчатку нашли?
— Нашли, не волнуйся. И туфли привезли. Пойдем ко мне, передам.
Поднимаюсь к нему в кабинет, и Белов передает мне небольшой целлофановый пакет, перевязанный тесемкой с сургучными печатями.
— Это — с перчаткой. А туфли — в шкафчике, в коробках.