День этот был долгий и, как ни странно, утомительный, такой же утомительный, чувствовала Летти, как и на работе. Может быть, это потому, что проснулась она рано, а вечер затянулся за счет промежутка от чаепития до ужина, — ей не помнилось, что такой промежуток существовал раньше. Она твердо решила прочитать какую-нибудь книгу из тех, что принесла из библиотеки, но это оказалось делом нелегким. Очевидно, для того чтобы приучить себя к серьезному чтению, требуется время и, может, надо начинать с утра, когда голова свежее.
Первый день Марсии промелькнул молниеносно, хотя стремительность была не свойственна ей. Она не почувствовала бега времени и удивилась, когда вдруг стало темно. Самым ярким ее ощущением была досада при мысли о том, что может пожаловать эта благодетельница Дженис Бребнер, и она не стала зажигать огня, а сидела в темноте, слушая бессмысленную болтовню и атавистическое бормотанье приглушенной программы радио. У нее не осталось никакого воспоминания об этом первом дне после выхода на пенсию.
Летти была на пенсии уже целую неделю, получила первую пенсионную выплату и только тогда пришла к заключению, что социология не совсем то, на что она возлагала столько надежд. Может, книги выбраны не те, ведь, несомненно, «общественные науки» должны быть гораздо интереснее, чем это. Она думала, что будет испытывать наслаждение, будет упиваться — может, эти слова чересчур сильные для того, чтобы описать ее предвкушения, — упиваться избранным ею предметом, а не зачахнет от скуки, не скиснет, не увязнет в этой тарабарщине, не будет то и дело смотреть на часы — не пора ли выпить кофе. Может быть, она уже в том возрасте, когда ничего нового не воспринимаешь, когда мозги уже притупились? А был ли у нее когда-либо интеллект? Вспоминая всю свою прошлую жизнь, Летти убедилась, как трудно найти в ней что-нибудь такое, что требовало бы от нее интеллекта, уж во всяком случае не на той работе, с которой она только что ушла. К умственному труду она, по-видимому, совершенно неспособна, а ведь есть люди и постарше ее, которые проходят разные науки в Открытом университете. Миссис Поуп знает одну женщину, ей уже за семьдесят, а она на втором курсе этого университета. Но у миссис Поуп всегда находятся такие, кто творит чудеса, и Летти мало-помалу стала избегать ее и старалась готовить еду, когда знала наверняка, что миссис Поуп на кухне не будет. Зачастую она сидела, затаившись у себя в комнате, и прислушивалась к тому, что делается внизу, пытаясь уловить запахи стряпни, хотя уловить их было довольно трудно, так как миссис Поуп жареного почти не ела, если не считать бекона. Летти ловила себя на том, что наливает себе вторую рюмку хереса, выжидая, когда миссис Поуп уйдет из кухни. Но она все же придерживалась старых своих правил: не пить хереса до вечера, так же как не читать романов утром, а это последнее правило было преподано ей школьной директрисой сорок лет назад.