- Маэстро...
- Помолчи. Просто открой.
Санчо потянул за веревки нетерпеливыми пальцами. Когда он снял первый слой, то обнаружил более мягкую ткань.
- Не хочу, чтобы ты слишком выделялся, когда будешь идти по дороге.
Юноша положил тюк на рабочую скамью и снял второй слой ткани. В простых кожаных ножнах лежала рапира с витой гардой. Что навершие рукояти, что крестовина были лишены каких-либо украшений. На ее полированной поверхности виднелись сотни крошечных выщерблин, показывающих, что оружие побывало во многих сражениях. Рукоять недавно заменили новой кожей, составляющие ее тончайшие полоски слегка потемнели. Санчо вытащил рапиру из ножен, которые были так хорошо смазаны маслом, что она не издала ни малейшего скрипа. Клинок был твердым и гибким, таким уравновешенным, что Санчо почти не ощутил его вес, словно это было продолжение его руки. Это было потрясающее оружие, стоимостью в жалованье простого человека за семь или восемь лет.
Санчо повернулся к Дрейеру, который делал вид, что складывает инструменты на другом конце скамьи.
- Это была моя шпага, - сказал тот, не оборачиваясь, чтобы не выдать свои чувства. - Я сам ее сделал. На ней нет украшений или гравировки, зато она превосходно закалена. Мне никогда не нравилось оружие со всякими завитушками и драгоценными камнями.
Юноша вложил шпагу обратно в ножны почти с благоговением. Дрейер отошел еще чуть дальше, наклонившись над горном, чтобы разжечь огонь. Он хотел избежать взгляда Санчо, но когда обернулся, тот обвил его руками за шею и прижал к себе, и кузнец робко ответил, похлопав Санчо по спине.
- Хватит, парень. Давай, уходи, мне нужно работать. Железо само не расплавится.
Через час Санчо и Хосуэ отправились в путь. Дрейер простился с ними, пожав руки у двери кузницы, и тут же вернулся внутрь, наблюдая, как они идут в сторону города, пока не превратились в две малюсенькие точки в долине.
Когда они исчезли, Дрейер бросил клещи и вышел из кузницы. Он прошел мимо персикового деревца, цепляющегося за жизнь на обочине, высотой почти с Дрейера. Хосуэ каждый день заботился, чтобы оно получало достаточно воды, и привязал его к палке, чтобы росло сильным и прямым, чтобы его не сломал ветер. Теперь все эти заботы легли на плечи кузнеца.
"Кто бы мог подумать, что дерево вырастет на столь невозделанной почве", - в который раз поразился он.
Он вошел в зал для тренировок. Под навесом он снова почувствовал тепло. Дрейер подобрал одну из двух повязок, с помощью которых предохранял манекены, когда они практиковались с луком, и повесил их на прежнее место, на щит. На расстоянии вытянутой руки находился один из пистолетов, которым он хотел вышибить себе мозги в тот день, когда узнал о смерти сына год назад. Санчо это вычислил, и благодаря его присутствию, его ученичеству, Дрейер смог этого избежать. Наверное, именно такова и была последняя воля сына.