- Если чиновник знает то, что ему положено, то он сделает всё, что продиктует Мадрид.
- Может быть, Людовико. Или, может быть, вы узнаете его имя и проинформируете его получше.
Генуэзец побледнел, осознав истинный смысл этих слов в устах такого человека, как Варгас: подкуп, вымогательство и убийство. Всё это не слишком противоречило свободным моральным принципам Мальфини. Что его в этом беспокоило, так это субъект упомянутых действий.
- Угрожать чиновнику севильской Палаты - государственная измена, синьоре Варгас. Наказывается смертью, - почти прошептал он.
- Только в случае поимки, Людовико. А им это не удастся. Кто бы это ни был, мы дадим ему выбор между мешком золота и...
Купец прервался на полуслове, на лице его появилась гримаса боли, тело напряглось, а руки сжались в кулаки.
- Что с вами? - встревоженно спросил Мальфини. Он тяжело поднялся на ноги, а когда Варгас ничего не ответил, подошел к нему.
В тот же миг Варгас упал на пол, вцепился обеими руками в правую ногу и завопил.
Санчо несколько минут переминался с ноги на ногу перед таверной, куда его направил брат Лоренсо, не решаясь войти. Первый раз в жизни ему предстояло выполнять работу, подчиняясь незнакомцу, и поэтому в животе у него было странное ощущение, которое он неохотно признал как страх.
Заведение было не более, чем дыркой в земле, по крайней мере так оно выглядело снаружи. В темном углу на узкой улице Оружейников шесть грубых расшатанных ступенек вели в полуподвал с деревянной дверью. Сквозь замызганные стекла был слышен оживленный гул голосов, означавший, что обеденное время уже наступило. Прибитый к двери красочный плакат гласил, что это таверна "Красный петух". Санчо подумал, что художник, вместо того, чтобы нарисовать петуха, должно быть, обезглавил его прямо над бумагой.
В конце концов он решился спуститься по лестнице и пройти внутрь. Стойка недалеко от входа и семь битком набитых столов заполняли собой заведение, по которому прохаживался лысый круглолицый человек, бросивший на Санчо сердитый взгляд.
- Ты опоздал! - крикнул он, не переставая ходить между столами.
Санчо хотел извиниться, но выражение лица этого типа его остановило.
- Иди в подсобку и займись мытьем тарелок, - велел трактирщик, вручая ему тяжелый деревянный поднос, заставленный тарелками и плошками.
Более трех часов Санчо беспрекословно работал на кухне, несмотря на зверский голод, который в нем пробудили исходящие от очага запахи. Он надеялся завладеть остатками какого-нибудь блюда, но трактирщик предусмотрительно выбрасывал отходы в спрятанную за стойкой кастрюлю. Санчо подозревал, что из ее содержимого потом получатся какие-нибудь котлеты.