- Я изображал стражника, священника и камень. И дерево, будь оно проклято. Клянусь, что если однажды напишу приличную комедию, то в ней не будет ни единого дерева.
- Вы всё еще пишете, Гильермо?
Пальцы англичанина, как и тогда, были испачканы чернилами. Но в голосе его прозвучало разочарование, а вокруг глаз собрались морщинки.
- Немного, - ответил он. - Но я так и не написал ничего стоящего. Зато извел целые горы бумаги, которая оказалась бы куда как полезнее в качестве растопки. В конце концов я попросту сжег всё, что написал.
Теперь настала очередь Санчо рассказать свою историю. По сравнению с рассказом Гильермо, это было сухое и аскетичное повествование, на которое понадобилось вполовину меньше времени. Но когда он закончил, Гильермо вытаращил на него глаза.
- Значит, вы стали вором.
- Как Робин Гуд. Я решил, что тоже смогу удрать из нищеты таверны и сделать себе имя, грабя богачей, чтобы отдавать всё беднякам. Каким же я был дураком.
- Это была всего лишь сказка, - прошептал Гильермо.
Санчо не ответил. Англичанин с виноватым видом спросил, может ли что-нибудь для него сделать.
- Конечно, можете, дон Гильермо. Вы можете сыграть лучшую в жизни роль. А взамен я верну вас на родину.
При этих словах с лица Гильермо тут же слетело виноватое и удрученное выражение, словно с порывом ветра.
- И где будет происходить представление?
Сценой, объяснил ему Санчо, будет кабинет Варгаса, куда как раз вошел Гильермо в сопровождении капитана де Гроота. По сравнению с прохладой двора, эта комната напоминала печку. Хотя англичанин и рад был оказаться в тепле, но тут же вспотел.
"Я не должен вытирать верхнюю губу и лоб. Избегать любого прикосновения", - напомнил себе Гильермо.
Он приблизился к Варгасу, который недоверчиво его рассматривал, сидя за письменным столом. Гильермо опустил голову, напряженно застыв, и протянул купцу свои верительные грамоты. Варгас даже не шевельнулся, чтобы их взять, к гостю подошел Гроот,, взял бумаги и вручил их своему господину. Тот окинул бумаги беглым взглядом, ни единый мускул на его лице не дрогнул.
"Они настоящие. Всё по-настоящему, как будет настоящим нож, который воткнут мне в брюхо, если я не сыграю как следует", - заставил себя подумать Гильермо, пытаясь отвлечься от мысли о том, что два дня назад на этих фальшивых грамотах еще не высохли чернила. Они стоили целого состояния, которое Санчо пришлось собрать, срезая кошельки на площади Святого Франциска. И это ему не нравилось, с каждый разом он всё больше ненавидел воровство.
- Меня зовут Франсиско де Вимполе, и я... - заговорил Гильермо на своем ломаном кастильском наречии.