– Так что же, – не отставал тот, – значит у вас, совсем нет никаких недостатков?
– В общем, нет, – скромно, но с достоинством ответила я.
Но после небольшой паузы добавила:
– Правда, у меня большая задница и я иногда немножко привираю!
А потом как-то меня спросили, была ли я когда-нибудь влюблена. Я рассказала следующий забавный и немного грустный эпизод из своей юности. Лет в девятнадцать, поступив в труппу какого-то провинциального театра, я влюбилась в первого героя-любовника. Конечно же, он был настоящим красавцем, как и положено актеру, играющему такие роли. Я же была настоящей уродиной, даже в молодые годы, ходила за ним как тень, пялилась, словом, влюбилась как кошка… Он как бы и не замечал ничего, но вот как-то раз неожиданно подходит ко мне и говорит:
– Дорогая, вы ведь неподалеку комнатку снимаете? Верно?
– Верно…
– Ждите меня сегодня вечером, часиков около семи, я к вам загляну…
Я, конечно, немедленно отпросилась домой, накупила вина и еды, принарядилась, напудрилась, сижу и жду… Час жду, другой… Наконец, часов около десяти, является пьяный, растрепанный, в обнимку с какой-то крашеной стервой.
– Дорогая, – говорит, – погуляйте где-нибудь часок…
Вот это была моя первая и последняя любовь.
А был еще и такой случай. Я ехала в Ленинград. На свидание. Накануне сходила в парикмахерскую. Посмотрелась в зеркало – все в порядке. Волнуюсь, как пройдет встреча. Настроение хорошее. И купе отличное, СВ, я одна. В дверь постучали.
– Да, да!
– Чай будете? – поинтересовалась проводница.
– Пожалуй… Принесите стаканчик, – улыбнулась я.
Проводница прикрыла дверь, и я услышала ее крик на весь коридор:
– Нюся, дай чай старухе!
Все. И куда я, дура, собралась, на что надеялась?! Нельзя ли повернуть поезд обратно?
Хотя один критик описал меня в молодости так: «Очаровательная жгучая брюнетка, одета роскошно и ярко, тонкая фигурка утопает в кринолине и волнах декольтированного платья. Она напоминает маленького сверкающего колибри…».
Для меня самой и для зрителя, знающего меня только по фильмам и поздним ролям, это описание кажется противоречащим моим данным. Но ведь неслучайно в первом контракте мое амплуа было обозначено как «героиня-кокетка».
В 1913 году у меня был любовник гусар-кавалерист. Когда мы остались вдвоем, я уже лежала. Когда он разделся, подошел ко мне, и я вскрикнула:
– Ой, ну ничего себе!
А он довольно улыбнулся и, покачав в воздухе своим достоинством, гордо сказал:
– Овсом кормлю!
Я и сейчас смеюсь, вспоминая этот комичный момент.
А однажды я забыла люстру в троллейбусе – новую, только что купленную. Загляделась на кого-то и так отчаянно кокетничала, что вышла через заднюю дверь без люстры: на одной руке сумочка, другая была занята воздушными поцелуями…