По этому поводу Купцов даже высказался в том смысле, что известный афоризм «Кадры решают все» нуждается в реформе и должен отныне звучать так: «Бабки решают все». На что Петрухин ворчливо заметил, что, дескать, идея не нова.
— Да, не нова, — легко согласился с приятелем Леонид. — И вообще, это не идея, а простая констатация факта.
— Да хрена ли тут констатировать?! Коли уж все прочие способы испробованы, остается самый последний. Хотя бабок мы на нем, безусловно, не срубим, — беззаботно сказал Дмитрий.
— Не срубим. Это ты верно заметил, — вздохнул Купцов.
— Ну так чего, обостряем? Ситуевину? За голимый, понимаешь, энтузиазизьм?
— Обостряем!..
* * *
— Все, Марина! Я не хочу больше жить! Не хочу и не могу! — дурным голосом блажила Лиса, помогая себе невидимыми собеседнику жестами отчаяния и шумными всхлипами. — Да! Я всё понимаю, да… Коля, сын… Но я не могу так больше!
Сидящие здесь же на просторной кухне партнеры не без удовольствия наблюдали за «театром одного актера», а крайне недовольный тем, что его «вписали в эту авантюру», Брюнет, демонстративно отвернувшись, курил в открытое окно. В прихожей, на дисплейчике телефонной базы ярко горели красным семь «входящих цифр». Фиксируя для потомков и следствия разговор двух заклятых подруг, медленно крутилась пленка в диктофоне.
— Я… я наложу на себя руки. Нет, Мариш… Не надо, сегодня не приезжай… Я должна побыть одна… Нет, слава богу, сегодня она не объявилась. Но как только время приближается к восьми вечера, я сажусь, гляжу на телефон и… В общем, Мариша, так и знай: если она позвонит еще раз, я наложу на себя руки… Я повешусь… Всё — и больше не будем об этом. Я все для себя решила… Нет, никакое утро отныне мудренее не станет… По крайней мере для меня…
Не дожидаясь ответа, Татьяна Андреевна сбросила звонок и устало посмотрела на партнеров. В уголках ее вошедших в образ глаз по-настоящему блестели настоящие слезинки.
— Браво, Татьяна Андреевна! Высший класс! — зааплодировал Петрухин. — Вы прирожденная Сара Бернар!
— Очень смешно! — огрызнулась Лисовец.
Вернувшийся из прихожей Купцов пихнул миниатюрную кассету в нагрудный карман рубашки, подсел к столу, вытащил из кожаной папки два заполненных бланка и, сверяясь с часами, проставил текущее время.
— Виктор Альбертович, Татьяна! Вы должны собственноручно подписать вот эти типовые показания.
— Показания о чем?
— О том, что вы подтверждаете подлинность и время проведения этой записи.
— А что, меня обязательно нужно во все это впутывать? — почернел Брюнет, которому явно не климатило оказаться засвеченным в этой дурнопахнущей истории. Однако, поймав на себе негодующий взгляд Лисы, он мрачно вздохнул, достал очки и поставил свои закорючки на обоих экземплярах. — На этом, надеюсь, всё?