— Здрасте, — не оценив растяжки, буркнул охранник.
— А во-вторых, я к вам, товарищ Георгий Стасов… Хм… А вообще, это весьма символично.
— Чего символично?
— Не обращайте внимания, это я так, о своем, — отмахнулся Дмитрий. Впрочем, тут же прозрачно-пространно пояснил: — Просто я, знаете ли, буквально на днях тоже в каком-то смысле перешел Рубикон. И вот — снова на него натыкаюсь.
— Чего надо-то?
— Поговорить, — пожал плечами экс-оперативник и, легонько пнув ногой фанерную дверку, по-свойски пересек порог режимного объекта. Сраженный подобной бесцеремонностью «пограничник» попытался было протестовать, с коей целью даже привстал со своего кресла, но Дмитрий легким движением руки усадил его обратно и сугубо по-отечески пожурил: — Ты чего такой нервный, Жора? Запомни: сотрудник охраны должен быть вежлив и предупредителен. В конце концов, ты же не какой-нибудь там вшивый полицейский, а реальный пацан из «Рубикона». Ты со мной согласен, нет?..
* * *
«…Я много видел садов в Европе; но скажу тебе в полноте убеждения, что не видал еще доныне ничего, подобного здешнему. Повторю сказанное мною выше: его создала сама природа в игривой своей прихоти и предоставила только человеку средства — воспользоваться готовым. Сад сей называется Mon repos (мое успокоение): не знаю, кто дал ему это имя…» — такими словами описывал свои впечатления от посещения окрестностей Выборга в 1829 году русский поэт, переводчик, журналист Орест Сомов.
Почти два столетия спустя в описанной поэтом выборгской глуши, «в тенетах парка тихого», покорно топтал лесные дорожки Леонид Купцов. Вот только, вопреки гению места, должного успокоения и сопутствующего умиротворения в этот солнечный майский полдень он не испытывал. И дело было вовсе не в том, что при советской власти сей райский уголок видоизменился в Парк культуры и отдыха имени Калинина (со всей соответствующей атрибутикой), а в век двадцать первый вступил существенно загаженным рыночным пофигизмом и «бытовой» цивилизацией (вернее — ее многочисленными представителями). Просто, в отличие от того же Ореста Сомова, посещавшего пейзажный парк Монрепо в компании таких замечательных спутников, как Дельвиг с женой, Анна Керн и Михаил Глинка, в попутчики Купцову нынче была навязана хотя и тоже Анна, но отнюдь не Керн. «Навязана», естественно, младшей сестрой, в юной головке которой давно поселилась идея фикс — окольцевать брата-холостяка. С коею целью Ирина с завидным постоянством подсовывала на смотрины Купцову потенциальных кандидаток-невест. На этот раз в качестве таковой была выбрана разведенка, она же классная руководительница, она же учительница химии Анна Сергеевна Козихина. К слову, о том, что в Выборг они, оказывается, поедут втроем, Ирина предусмотрительно сообщила брату только нынешним утром, аккурат вслед за подавшим трубный сигнал домофоном. «Ой, совсем забыла тебе сказать! — явно переигрывая, всплеснула тогда руками юная сводница. — Оказывается, Анна Сергеевна ни разу в жизни не была в Выборге! И я предложила ей составить нам компанию. Ты ведь не против?»