После побоища во дворе у Маргулиса, нам с Сашкой удалось беспрепятственно добраться до метро. Мы доехали до станции Охотный Ряд, поднялись наверх и, позвонив по газетному объявлению, сняли до понедельника комнату. Наше новое пристанище находилось в новостройках на дальней окраине Москвы, в Митино. Сменив несколько маршрутных такси, мы оказались у одного из подъездов огромного жилого комплекса.
Хозяйка квартиры, Вероника Николаевна, была женщиной некрасивой и потому интеллигентной. Работала Вероника Николаевна библиотекарем и, для повышения своего благосостояния, сдавала заезжим гостям столицы самую маленькую комнатку в своей трехкомнатной квартире. Ее муж-офицер ПВО служил где-то в Подмосковье, и в настоящее время находился в служебной командировке.
Все это Вероника Николаевна под страшным секретом рассказывала во время осмотра комнаты. Мы быстро обо всем договорились, и хозяйка оставила нас одних. Когда за ней закрылась дверь, Сашка без сил опустилась на диван, закрыла лицо руками и заплакала. Всю дорогу девочка держалась молодцом, но сейчас наступила реакция.
Я бросил сумки в угол, сел рядом с Сашкой и обнял ее. Она доверчиво уткнулась мне в грудь. Ее сотрясали рыдания, которые она старалась приглушить, боясь, быть услышанной хозяйкой. Я молчал, понимая, что девушке нужно дать время, чтобы прийти в себя. Наконец Сашка немного успокоилась. Она подняла мокрое лицо, и, смотря мне прямо в глаза, спросила:
– Что это было? Ты можешь мне объяснить, что это было?!
Я осторожно рассказал ей о маленькой Наташке Богдановой, о Габоре, о Никасе и о слежке за мной.
– И ты не знаешь, кто были эти люди в машине? – задала вопрос Сашка.