— Морфометрия снята, теперь дверь будет тебя пропускать, — объяснила Линда. Я ничего не поняла, но удержалась от вопросов. Лучше потом у хозяина спрошу.
Вышли наружу. Непривычно ботинки на ногах ощущать. И по глубокому песку я редко ходила.
— Идем, покажу озеро, — предложила Линда.
— Как будет угодно госпоже, — по всем правилам отвечаю я.
— Послушай, что ты заладила? Какая я тебе госпожа? Мы вчера договорились…
— Глупая рабыня вчера доверилась госпоже. Госпожа рассказала все хозяину. Теперь рабыня знает свое место.
Кажется, ничего не изменилось. Как шли, так и идем. Линда впереди, я слева, на полшага сзади. Только между нами холодно стало.
— Сядь, — хрипло приказала госпожа, когда мы подошли к озеру. И сама первая села под деревом. Я опустилась на колени, села на пятки, как положено скромной рабыне в присутствии гостя.
— У тебя же вчера коленки тряслись. Не вздумай мне говорить, что всю жизнь мечтала в постель к шефу забраться.
— Хорошая рабыня делает то, что дОлжно без приказа хозяина.
— Шеф меня уволит без выходного пособия, — простонала Линда. — Слушай, идиотка! Ты несовершеннолетняя. Нам с несовершеннолетними нельзя. Закон запрещает, ясно?! Так что зря ты боялась. У вас с шефом ничего бы не было. Вытолкал бы он тебя, и вся недолга. А ты, злюка, затаила бы обиду, так?
— Он хороший! — взвизгнула я. Совсем ума лишилась — поднять голос на госпожу.
— Он-то хороший. А знаешь, что ему было бы, если б переспал с тобой?
— Нет…
— И я не знаю. Но ты бы его долго не увидела. Так что подвести под статью своего хорошего могла очень сильно.
Почему-то я сразу ей поверила. Хоть не все слова поняла, а поверила. И разревелась как девочка. Только тихо. Линда сердито фыркнула и отвернулась. А на меня навалилось разом. И потеря всего, чем жила, с чем сроднилась за пятнадцать лет, и расставание с отцом, и этот непонятный новый дом, в котором я ничего не знаю и не понимаю, и неизвестное будущее, и то, что со мной играют как с куклой.
— Слуш, хватит реветь, — обернулась ко мне Линда. — Ну, я вчера сглупила. Должна была тебя предупредить, а не разыграть. Но ведь все прошло так, как ты хотела. Осталась ночевать у шефа, и никто тебя не тронул. Разве нет?
— Я рабыня а не игрушка, — выдавила я, всхлипывая.
— Была рабыня, да вся вышла, — хмуро сообщила мне Линда. — У нас рабов нет. Ты свободная с тех пор, как вошла на базу.
— Как — свободная?
— А вот так! Шеф же сказал, ты — стажер. Не рабыня, а стажер, сечешь разницу?
— А это? — я рванула ошейник. — Ничего не значит?
— Для вида. Ты же сама сказала, у вас рыжим хвосты под корень рубят, рыжий может быть только рабом. Далеко ты уйдешь без ошейника?