• • •
Роберта больше не доверяет Кэму так, как доверяла прежде. Но, как и создатели защитных систем, она слишком уверена в том, что ее невозможно перехитрить. Ей следовало бы знать: создаешь существо умнее себя — жди последствий. Даже с «червем» в мозгу, рыхлящим его сознание, Кэм запросто может подделать голографическую цифровую подпись с электронного пропуска Роберты. Это-то просто. Гораздо труднее убедить компьютер охранной системы, что Роберта находится одновременно в двух местах; ибо если идентификационные сигналы придут из разных точек, включится тревога. В конце концов Кэм находит другой выход: он внушает компьютеру, что сегодня на самом деле вчера. Поскольку машине никто никогда не объяснял, что путешествия во времени невозможны, то когда лог повторяется в другом месте, компьютер не видит в этом ничего необычного.
Задняя дверь секретного отдела — корпуса, скрытого за бамбуковой рощей — открывается при помощи поддельного пропуска Роберты так же послушно, как пещера Алибабы в ответ на подлинный «сезам».
Кэм не уверен, стоит ли ему разбираться, почему он делает все это. Единственное, в чем у него нет и тени сомнения — это что Девушка, любовь к которой двигает им, достойна его усилий. То, что он не знает, кто она, больше не имеет значения: его предыдущее, не скорректированное «я» знало, а прошлому Кэму он доверяет больше, чем нынешнему.
Пять тридцать утра. Охранников здесь в избытке, но они так шумят, что Кэм успевает спрятаться задолго до прохода очередного патруля. Здание нашпиговано камерами наблюдения, но он заранее скормил системе несколько коротких закольцованных видеоклипов, так что мониторы теперь показывают тихие, безлюдные коридоры. Все, можно отправляться на разведку.
Фальшивый пропуск дает ему доступ в несколько помещений. Все они похожи друг на друга: длинные залы, заставленные пустыми койками штук по пятьдесят в каждой. В четвертой по счету палате Кэму выпадает джекпот.
Койки здесь заняты.
У Кэма были подозрения насчет того, что его здесь ожидает, но подозревать и увидеть воочию — вещи разные.
В каждой койке лежит сплет наподобие его самого… и все же не совсем такой. На некоторых еще бинты, но с других, дальше продвинувшихся по пути заживления, повязки сняты, так что видны лица и значительная часть тел. В этих сплетах нет и в помине той эстетической изысканности, с которой был выстроен Кэм. Уродливые, слепленные кое-как, словно руками какого-нибудь халтурщика, или того хуже — собранные на конвейере. Их создатели явно не заботились ни о симметрии, ни о балансе тонов кожи. Швы идут как попало, а рубцы гораздо безобразнее, чем когда-либо были у Кэма. Еще бы — за ними тщательно ухаживали, чтобы они со временем совсем исчезли, тогда как у этих ребят рубцы, судя по всему, предоставлены самим себе.