Старки поворачивается к Бэм, сообразив, что они все еще в процессе переговоров, впрочем, принявших сейчас несколько иной характер.
— Бэм, давай поговорим. Твоя позиция понятна, так что давай поговорим.
— Говорить буду я, — чеканит она, — а ты будешь слушать.
Бэм спокойна. Чересчур спокойна, на взгляд Старки. Ему гораздо больше нравилось, когда она выходила из себя. Взбешенным человеком управлять легко — требуется лишь подтолкнуть его в нужную тебе сторону. Но холодное спокойствие — как тефлон. Любые слова Старки соскользнут с него, не оставив следа.
— Ты должен исчезнуть, Мейсон Старки, — продолжает Бэм. — Мне наплевать, куда ты уберешься, просто покажи нам фокус с полным исчезновением. Ты не убьешь десятин в лагере «Мышиный Обрыв». Ты никогда больше не нападешь ни на какой другой заготовительный лагерь. Никогда не будешь бороться за другое какое-нибудь «дело», а самое главное — держись подальше от Аистиного батальона, с этого момента и до конца времен. Или, по крайней мере, до конца твоей жалкой жизни.
Старки смотрит на нее волком.
— С чего ты взяла, что я тебе подчинюсь?
— А вот с чего. — Она поворачивается к Дживану, все еще теребящему в пальцах вещь, которую Старки принял за оружие. Это вовсе не оружие; это маленькое записывающее устройство. Дживан нажимает на кнопку, над приборчиком возникает голограмма — миниатюрная версия поляны, на которой они находятся, в высоком разрешении, чистая и четкая, как реальная. Старки видит и слышит себя самого:
«Если вы меня отпустите, я обязуюсь обеспечивать вас расплетами для продажи в Да-Зей. Они подкидыши, сбежавшие от расплетения, так что их никто не хватится».
Старки не в силах сдержать ярость. Он крутится, выворачивается, сломанные ребра отзываются дикой болью. Он почти вывихивает себе плечо, лишь бы освободиться от пут.
— Ах ты с-сука! Ты вынудила меня сказать это! Ты заставила меня заключить договор!
Но Бэм хранит «тефлоновое» спокойствие.
— Никто тебя ни к чему не принуждал, Мейсон. Мы всего лишь дали тебе веревку, а уж повесился на ней ты сам.
Дживан гогочет:
— Здорово! «Повесился сам»!
— И если ты опять вынырнешь на поверхность, — продолжает Бэм, — мы покажем аистятам эту запись. Не только нашим — всем аистятам в широком мире. И тогда вместо спасителя они увидят тебя таким, какой ты на самом деле: эгоист и маньяк, заботящийся только о себе.
— Как это о себе?! Я сделал все это ради них! Абсолютно всё!
Старки с удовольствием расправился бы сейчас с этой парочкой, если бы мог. Изменники! Он казнил бы их без малейших колебаний. Неужели они не понимают, что делают? Они же убивают МЕЧТУ, которая стоит всех их вместе взятых. Без любимого вождя у аистят не останется никакой надежды на лучшую жизнь!