— Дежа вю? — спрашивает Риса, услышавшая его глубокий, дрожащий вздох.
— Что-то вроде.
Риса, которая уже провела в лавке несколько недель, помогая Соне, знает всех здешних участников игры. Она пытается облегчить для Коннора вхождение в новое общество. Некоторые беглецы восхищаются им, другие страшатся. Здешний альфа, высокий, тощий юнец по имени Бо, немедленно задирает лапу и метит территорию:
— Так что, ты правда Беглец из Акрона? А я думал, ты того… поздоровее.
Коннор не совсем понимает, что парень хотел этим сказать; впрочем, похоже, тот и сам этого не понимает. Наверно, тестостерон разыгрался. Можно бы устроить неплохое развлечение, бросив вызов шаткому лидерству Бо, однако Коннор решает, что игра не стоит свеч.
— Что это у тебя? — спрашивает мальчик лет тринадцати с чистым и невинным лицом. Он напоминает Коннору Лева в те дни, когда тот еще не превратился в юного старца с длиннющими волосами.
— Да так, старый принтер, — отвечает Коннор. Грейс фыркает, придержав, однако, комментарий при себе. Вместо этого она обходит всех по кругу, называя свое имя, и жмет руку даже тем, кто предпочитает никогда никого за руку не брать.
— Старый принтер? — вопрошает Бо. — У нас что, мало здесь всякого хлама?
— Он дорог мне как память.
Бо пренебрежительно хмыкает и неторопливо отчаливает. Коннор подавляет желание подставить ему подножку.
Он помещает принтер на полку, понимая, что если обращаться с аппаратом слишком бережно, это может привлечь ненужное внимание; ребята поумнее сообразят, что тут что-то не так. Сейчас чем меньше народу знает про принтер, тем лучше. По крайней мере до того момента, когда они найдут способ объявить о нем на весь мир.
— Они хорошие ребята, — заверяет Риса Коннора. — Конечно, не без проблем, иначе не очутились бы здесь.
Как бы он ни любил эту девушку, но сдержаться и не побрюзжать Коннор не в силах:
— Не рассказывай мне, как обращаться с расплетами. У меня по этой части большой опыт.
Риса поднимает на него проницательный — пожалуй, слишком проницательный — взгляд.
— Что тебя мучает, Коннор?
Хотя он сам толком еще с этим не разобрался, глаза его мгновенно обращаются к наколке на руке — тигровой акуле. Когда он был в этом погребе последний раз, рука принадлежала Роланду. Риса перехватывает его взгляд и, как всегда, читает в душе Коннора лучше него самого:
— Да, мы опять здесь, и может возникнуть чувство, что мы никуда не уходили. Но это не так.
— Знаю, — соглашается Коннор. — Но знать и чувствовать — не одно и то же. К тому же здесь много такого… словом… ну, вот я опять здесь, и оно всё возвращается…