Опасаясь, не прячутся ли где-нибудь полицейские в гражданской машине, Коннор дважды проехал улицу из конца в конец и никого не обнаружил. Да и кто станет поджидать его здесь, ведь юновласти уверены, что он за полстраны отсюда, скрывается у хопи, давших ему убежище.
Уже тогда можно было бы постучаться в дверь — к чему откладывать? — однако Коннор предпочел не торопиться.
Нужно было обдумать предупреждения Рисы насчет возвращения домой.
Нужно было прислушаться к собственному сердцу и узнать, стоит ли идти на риск.
Вот он и отправился на нависающий над шоссе выступ, как делал это бессчетное количество раз в прошлом, когда требовалось над чем-то поразмыслить.
Тесное пространство за указателем заплетено паутиной. Пауки даже не догадываются о существовании широкого мира, он для них ограничен этим виадуком. Смешно — Коннор столько времени провел здесь за мрачными раздумьями о несправедливости жизни (еще до того, как жизнь действительно показала всю свою несправедливость), а так и не сподобился узнать, что же написано на дорожном знаке. Он узнал это в тот день, когда они ехали здесь с Рисой и Бо.
ЭТА ПОЛОСА ВЕДЕТ НА ВЫЕЗД
При мысли об этом Коннор смеется, хотя и сам не знает почему.
Стемнело. Собственно, стемнело-то уже давно. Если он собирается исполнить задуманное, ждать больше нельзя. Коннор задается вопросом, пригласят ли его в дом, и если да, принимать ли приглашение? Визит нужно предельно сократить — на случай, если родители втайне позвонят в полицию. Придется держать ухо востро и не выпускать обоих из поля зрения все время, пока он там. То есть, если он вообще решится войти. Он все еще может передумать в последнюю минуту.
Наконец, юноша перелезает через балюстраду, оставляя дорожный знак в прошлой жизни, и возвращается в припаркованную неподалеку машину. Не торопясь заводит двигатель. Не торопясь едет на свою улицу. Подобная медлительность совсем ему не свойственна; но это действо — возвращение домой — обладает такой инерцией, что кажется, будто он толкает в гору тяжелый камень. Остается только надеяться, что камень не покатится обратно и не придавит его.
Кое-где в доме горит свет: в гостиной на первом этаже и в комнате Лукаса на втором. В бывшей комнате Коннора темно. Интересно, что там сейчас. Швейная мастерская? Тьфу, что за глупость, его мать не умеет шить. Может, там просто кладовка для всякого хлама, накапливающегося в любом доме. «А может, они оставили там все как было?» Неужели в Конноре живет крохотная надежда на это? Он ведь знает, что это еще менее вероятно, чем швейная мастерская.