Она наблюдает за разгрузкой из окна гостевой спальни, впрочем, видно ей очень немногое. Это приземление — третье за то время, что девушка в сознании. В первые два они находились на земле всего минут по десять, после чего снова разбегались и взмывали в небо; наверняка и на этот раз будет то же самое. Дюван расплетает быстро, а избавляется от своего груза еще быстрее.
В дверях слышен шум, и Риса поворачивается, ожидая увидеть Дювана. Может, несмотря на все свои заверения он все-таки продал ее, и покупатель ждет сейчас на летном поле, чтобы оценить свое приобретение? Интересно, а если двинуть счастливца в самое чувствительное место, снизится ли в его выпученных глазах ценность покупки?
Но в двери не Дюван, а брат Грейс с уполовиненной мордой.
— Ты пришел выпустить меня отсюда? Если нет, то проваливай.
— Я не могу тебя выпустить, — отвечает Арджент, — зато могу проводить к Коннору.
Арджент мгновенно становится лучшим другом Рисы.
— Надо тихонько и надо по-быстрому, — говорит он, ведя ее из комнаты. Его манера речи напоминает Грейс. — Дюван сейчас снаружи, следит за разгрузкой, но пара минут — и он вернется.
Арджент провожает девушку в заднюю часть самолета, в другую гостевую спальню, почти такую же роскошную, как у Рисы. На первый взгляд, Коннор лежит в безукоризненно заправленной постели, но, присмотревшись, Риса видит, что это не одеяла, а целая дюжина плотных брезентовых полос, в которые он завернут, как в пеленки; концы полос закреплены в стальных кольцах в полу по обе стороны кровати. Какое там сбежать — Коннор толком даже шевельнуться не может.
И все же он находит в себе силы улыбнуться Рисе и произнести:
— По-моему, это спа не совсем такое, как обещал буклет.
По дороге сюда Риса поклялась себе, что не позволит Коннору увидеть ее слезы, но кто знает, как долго ей удастся продержаться.
— Мы вытащим тебя отсюда, — говорит она, опускаясь на корточки, чтобы рассмотреть крепления в полу. — Арджент, помоги!
Но тот не двигается с места.
— Нельзя, — бормочет он. — И даже если б его удалось распутать, то выпустить не успеем — мы скоро взлетим.
— Ну и что?! Можно же хотя бы попытаться!
— Риса, перестань, — тихо говорит Коннор.
— Мне бы нож поострее…
— Риса, прекрати! — говорит Коннор чуть громче. — Успокойся и выслушай меня!
Но слезы, которым она не дает пролиться, похоже, наводняют ее рассудок, не дают ясно мыслить, и Риса впадает в панику:
— Я этого не допущу! Я спасу тебя!
Она продолжает дергать стягивающие его путы, пока Арджент не обращается к Коннору:
— Ну я же говорил — от нее не будет никакого толку!