— Поздравляю — вы под защитой федерального правительства. Нам пришлось забрать вас на всякий случай, из опасения, как бы Инспекция по делам молодежи не сцапала вас раньше.
Коннору требуется некоторое время, чтобы осмыслить услышанное.
— Подождите… так вы не юнокопы?
— Будь мы юнокопами, вы бы уже были мертвы.
Коннор недоверчиво прищуривается:
— Если я под защитой, то почему вы надели на меня наручники?
«Костюм» криво усмехается:
— Потому что я доверяю тебе еще меньше, чем ты мне.
Он представляется как специальный агент Арагон, привычным жестом демонстрируя значок агента ФБР, как будто для Коннора это сейчас имеет какое-то значение.
— Мы тебе не враги, — говорит Арагон.
— Как раз так враги всегда и говорят.
Арагон пристально вглядывается Коннору в глаза. Такое впечатление, будто хочет сделать то, что не удалось Нельсону — забрать их себе.
— Ты веришь в демократию, Коннор?
Такого вопроса юноша не ожидал.
— Когда-то верил. Я верю в ее принципы, в то, как ей положено работать.
— Демократия всегда работает как ей положено, — возражает Арагон. — Все скулят и грызутся друг с другом, пока кто-то один не одержит верх — вот что такое демократия. — Он достает планшетник и чиркает пальцем по экрану, пока не находит нужное. — На сегодняшнее утро сорок четыре процента американцев готовы отвергнуть идею расплетения.
— Все равно это не большинство.
Арагон приподнимает брови.
— Ты не видишь общей картины. — Он разворачивает планшетник к Коннору. На экране круговая диаграмма. — Сегодня утром количество поддерживающих расплетение упало до рекордно низкой отметки — тридцать семь процентов. Девятнадцать процентов «не уверены». К твоему сведению: девятнадцать процентов НИКОГДА не будут уверены. Из чего следует, что в результате всей грызни и скулежа верх одержала одна сторона, и эта сторона — ты, Коннор.
Арагон натянуто улыбается и подмигивает ему.
Коннор никогда не доверял людям, которые подмигивают.
— Вот так, значит, все просто?
— Уж кто-кто, а ты-то должен бы знать, что это вовсе не просто.
Тут он прав. Стоит Коннору подумать о том, через что ему пришлось пройти — и все его шрамы, как видимые глазу, так и невидимые, начинают ныть.
— Многие прекрасно понимают, что ты — далеко не Мейсон Старки. Так что, считай, этот психованный ублюдок оказал тебе услугу. На тебя смотрят теперь как на меньшее из двух зол.
При мысли о вожаке аистят Коннор едва не извергает наружу то немногое, что успел съесть за завтраком.
— Старки мертв, — сообщает он Арагону. — Я убил его.
Тот вглядывается в Коннора — не шутит ли.
— Надо же, какое разочарование для тех, кто хотел сделать это собственноручно.