– Хочу? Мм, хочу, чтобы ты вернула мои дары.
– Что?
– Сможешь сделать так, что каждый из Домов добровольно отдаст тебе мой дар, и я открою Грань.
– Что? Да кто из них добровольно отдаст мне символ своего Дома?
– Ты не поняла. Мне нужно, чтобы мои дети объединились под твоим началом, став как один под знаком Серебра. Чтобы каждый из них почувствовал, что означает быть под властью последнего Жнеца, поверил в тебя как во владыку, которого доселе не было. Объедини моих детей, заставь их стать единым целым, прекрати междоусобицу, и я верну вам целую вселенную…
– На Кайрусе идет гражданская война? – Известие для меня было не только новым, но и неожиданным.
– Им нужна твердая рука. Слишком долго Кайрус был без достойного правителя, жесткого и достаточно жестокого.
– И каков же мой дар Грани? Это тот игнис?
– Серп Жнеца? Да, это он. Так что же ты скажешь мне? Присягаешь ли ты мне в верности? Клянешься ли исполнить обещанное?
Ну, честно говоря, я пришла сюда именно за этим. Не могу сказать, что испытывала какое-то неудержимое желание стать владычицей и последней главой угасающего Дома. А если быть совсем откровенной, то мне было просто все равно. Я зачем-то продолжала цепляться за жизнь, в которой не видела смысла и цели. Продолжала брести вперед. Это с каждым днем становилось все труднее, все невыносимее: открывать глаза, делать то, что требуется. И лишь на один вопрос я никак не могла ответить. «Зачем?» Демон, у которого нет цели… Какая из меня может получиться владычица, если мне откровенно плевать на всех своих подданных, власть и прочую ерунду. И несмотря на то, что Лео закрыл мои чувства, я не стала счастливее. Я стала замороженной рыбой, которая не чувствует, как ее вытащили из воды. Она не ощущает, что задыхается, но от этого более живой ей не быть.
– Хватит, – прервала она мои мысли, – забираю у тебя то, что дано не мной, и более никто не сможет исцелить твои раны и проникнуть в разум. Лишь ты сама – хозяйка себе, – резко сказала она, перемещая свою руку мне на солнечное сплетение. Я только и успела вскрикнуть, когда волна дикого лютого холода прокатилась по моему телу, странным образом возвращая с таким трудом ушедшую боль. Слезы потекли из глаз, а из горла вырвался рваный хрип. Мне не было больно физически, но моя душевная рана закровоточила с новой силой, словно содрали едва заживший слой кожи. – Подойди ко мне, – тихо зашептала она, но по тому, что ее хватка была все такой же сильной, я поняла, что обращается она вовсе не ко мне. – Подойди! – уже грозно сказала она, когда от толпы серебряных демонов отделилась совершенно иная фигура. Фигура человека, которого я никогда бы не смогла забыть или перепутать. Его каштановые локоны все так же падали на глаза. На нем был тот же костюм, что и в день нашей последней встречи, вот только ворот белоснежной рубашки был залит кровью, а на шее зияла открытая рана. Его кожа была бледнее, чем обычно, а карие глаза казались практически черными.