– Бабуля, я знаю, кто подложил масло! – ответил мальчик, потому что он и в самом деле знал.
– Гаврюша, разумеется? – с иронией сказала бабушка.
– Отгадала. Гаврюша!
Домовой вернулся на подоконник, свесил ножки и сидел с самым геройским видом, какой только мог изобразить. Получалось нечто среднее между Чапаевым и Наполеоном. Вот, мол, видите, как надо поступать с этими напыщенными индюками?!
Светлана Васильевна опустила мягкую ладонь внуку на голову и прижала его к могучей груди.
– Э-эх! Балда ты маленькая! Слышал, что дядя тебе сказал? Уроки надо учить, а ты колдовством бредишь да Гаврюшами с Кузями. Эй, а чего мы сидим? Надо хотя бы до свидания человеку сказать, а то совсем неудобно!
И она первая потопала в прихожую. А оттуда вдруг раздался нечеловеческий вопль тоски и боли…
Входная дверь была приоткрыта. На самом пороге стоял Максим Скворцов, обутый на одну ногу, а из второй кожаной туфли капали жёлтые капли.
– Я же просил… – на выдохе пропищал заместитель кого-то там по нефтегазовой политике. – Просил убрать мою обувь. А этот кот… туда… мне…
Он не договорил и опрометью бросился из дома Красивых. Пушистый Маркс, ни на кого не глядя, помахал лапкой вслед. Он своё дело сделал. Может быть, не так изысканно, как хотелось, а с другой стороны – чего с ними, капиталистами, церемониться?
Гаврюша остался в кухне один. Он поудобнее уселся на подоконнике и начал колдовать, заклинание должно было свершиться с минуты на минуту.
Домовой потёр запотевшее стекло.
Максим Скворцов, изрыгая проклятия и шипя, как гусь, с огромным жирным пятном на штанах сзади и сбитой причёской, прихрамывая, с нервным рывком распахнул дверцу роскошного чёрного автомобиля. Первым делом парень достал из бардачка использованный пакет какого-то дорогого магазина и постелил его на водительское сиденье. Аккуратно сел, захлопнул дверцу и запустил двигатель. Чувство обиды снова нахлынуло на него, и он ударил несколько раз кулаками по рулю.
– Семья идиотов! – крикнул он, заплёвывая лобовое стекло, но остановился и приказал сам себе: – Всё, Максим! Успокойся! Ты выше этого! Главное – восстановить дыхание! Я спокоен! Я спокоен. Моё дыхание ровное и глубокое.
Он вытянул перед собой ладони, будто собирался идти на ощупь, прикрыл глаза и начал дышать как йог. Но чуткий нос не дал ему расслабиться. Обоняние вдруг заподозрило неладное. И чем глубже приходилось дышать, тем крепче становились подозрения. С воздухом точно был непорядок, потому что…
– Проклятый кот!!! – Максим издал визг поверженного кабана и, пыхтя от злости и обиды, принюхался к соседнему креслу.