Пайк трижды громко ударил в ворота, не получил ответа и ударил снова, и тогда из соседнего дома вышла женщина и обратилась к нему.
— Прошу прощения! — Ей было лет сорок пять — натянутая кожа, тугие джинсы и еще более в облип футболочка. — Вы хотите разнести этот дом? Я вас из своего дома слышу.
— Это дом Уилсона Смита?
— Вряд ли. Они просто присматривают за домом. А хозяин в Лондоне.
Вот и объяснение, как они могут жить в таком дорогом районе. Они просто присматривают.
— Так или иначе, Дрю и Уилсон сейчас живут здесь?
— Да. Что-нибудь случилось?
— Мне нужно с ним поговорить.
— Ладно, я ему скажу, когда увижу.
Худой юноша подошел к двери. При ближайшем рассмотрении он выглядел подростком. Он ел банан и щурился, словно солнце светило слишком ярко. Пайк решил, что это мать и сын.
— Что такое?
— Он ищет Уилсона.
Юноша развернулся и пошел назад, в дом.
— Пойду лучше лягу.
— А может, лучше работу поищешь? — Она великолепно сыграла отвращение к тому, как сын вяло тащится в дом. — Три года в Беркли — а только и знает, что пойду лягу. — Она протянула руку. — Я Лили Палмер. А вы кто?
— Пайк.
— Что ж, Пайк, хотите, я передам им сообщение?
— Попросите их позвонить. Мой номер у них есть.
Пайк вернулся к своему джипу, но двигатель заводить не стал. Он еще раз позвонил Дрю и по номеру Уилсона, который дала ему Бетси. Оба звонка немедленно переключились на голосовую почту, как и раньше. Пайку это не понравилось.
Он вылез из джипа и вновь подошел к воротам. Проверил, не смотрит ли сын Лили, перемахнул через ограду и оказался в крошечном дворике. Передняя дверь была закрыта и не несла на себе следов насильственного вторжения.
Пайк пошел вдоль стены дома. Сунув голову в окошко над кухонной раковиной, он увидел грязную посуду, три пустых бутылки из-под пива и деревянную доску на столе. Пайк сказал было себе: грязная посуда указывает на то, что Уилсон и Дрю намерены вернуться, но воспоминания о козлиных головах, облепленных мухами, висели над ним, как пороховой дым.
Пайк обошел дом, проверяя каждую дверь и каждое окно, и при каждой возможности смотрел внутрь, но столь ограниченное поле зрения говорило ему немного.
Пайк снова перебрался через ограду и постучал в дверь Лили. Она мило улыбнулась:
— О, привет. А я думала, вы уехали.
— Я не сказал вам всей правды. Уилсона преследуют некие мерзавцы. Я вот думаю, не могли ли эти мерзавцы выследить их дом. Вы не видели — или не слышали — ничего подозрительного?
Ее улыбка превратилась в маску глубокой озабоченности.
— Нет, кажется. А что я могла увидеть или услышать?