Николай скучал. Даже не так: Анжела постоянно в нем присутствовала. Даже если бы он решил провести романтический вечер с француженкой, они сидели или лежали бы втроем: он, француженка и Анжела.
Николай зашел в ювелирный магазин и выбрал кольцо с бриллиантом. Его жена Елена любила повторять: «Бриллиант меньше карата – это не любовь».
Николай купил платиновое кольцо с бриллиантом, выступающим из гнезда, как вишневая косточка. Белый матовый металл, прозрачный граненый бриллиант, никаких посторонних красок. Простота, чистота и шик.
Николай представил себе, как озарится личико Анжелы.
Кольцо было дорогое, стоимостью с хорошую машину. Но дела Николая шли в гору. Парижские переговоры тоже удались. Экономить не имело смысла. Когда же их тратить, эти деньги, если не сейчас. И на кого их тратить, если не на Анжелу.
Анжела – часть его, Николая. И, тратя на Анжелу, он, в сущности, тратит на себя. Оплачивает свое счастье.
* * *
Утром Анжелу разбудил междугородний звонок. Николай звонил из Парижа, чтобы услышать ее голос и послать свой голос.
Анжела хрипло спросила:
– А сколько время?
– Надо говорить «который час», – поправил Николай.
– У меня семь, у тебя девять.
Анжела молчала. Она не знала, о чем с ним говорить. Вернее, знала, но не могла решиться.
– Я приеду завтра вечером, – сообщил Николай.
Анжела не отреагировала.
– Ты что молчишь? – встревожился Николай. – У тебя все в порядке?
Анжела молчала. Потом проговорила:
– Плохо слышно…
– Ну ладно, – прокричал Николай. – Приеду – поговорим…
Анжела нажала отбой и почему-то долго смотрела на руку, державшую трубку.
Потом взяла листок бумаги. Села к столу. Написала: «Я полюбила. Я ушла».
Анжела долго смотрела на свою записку.
Она уходила потому, что с Савраскиным ей было интересно, а без Савраскина – пустота. Какой был бы ужас, если бы они не встретились… Они были поставлены на одну программу: физическую и духовную. Они – как два глаза на одном лице. Можно жить и с одним глазом, но меньше видишь. Неудобно и уродливо.
Савраскин воспитывал Анжелу. Говорил: БЫТЬ и ИМЕТЬ.
Можно БЫТЬ и ничего не иметь. И все равно БЫТЬ.
А можно все иметь и не быть. Анжела внимала, глядя Савраскину в самые зрачки. У Савраскина вырастали крылья. Он, как Пигмалион, лепил свое творение и влюблялся в свое творение.
Были, конечно, неудобства. Например, Савраскина несло, и он кидался словами, как камнями. Но, как говорили в группе: «Он говнистый, но отходчивый». Отходил быстро, как чайник, выключенный из розетки. Эти перепады утомляли, но ведь не бывает человека без недостатков…