Крупнокалиберный пулемет саданул по речке, вздымая фонтаны брызг, затем по камням, по чертополоху, рубая листы в мелкие клочки, разрывая почву, разбрасывая ее по сторонам. Снова по камням. И затем по оступившемуся, отползавшему с полосы огня Нодару.
А через миг пулемет замолчал. Вертолет залетел за холм и перестал быть виден. И снова пулемет его заработал. На сей раз глухо, холм поглотил грохот. Удар снова пришелся по Мели.
– Манана, Важа, давайте по течению! – выкрикнул командир. Вертолет должен был выйти на второй круг. Михо выглянул из-за камня, вслушиваясь в далекий шмелиный гул.
Бухнула пушка, еще раз, затем, помолчав, еще. Тот маневр вертолетов был отсрочкой для мертвых, которые за это время должны были подняться и выползти из своих убежищ. Те, кто еще мог подняться и выползти, чтобы продолжить неустанное свое блуждание среди уничтоженной до камня деревушки.
Бахва успел переползти в кусты чертополоха, Манана и Важа, кажется, растворились среди камней, меж которыми прокладывала вода свой нелегкий путь к Черному морю. «Ми-восьмой» вынырнул, откуда никто не ожидал, прямо из-за их холма, обогнув тот по реке. На скорости, едва превышающей скорость пешехода, и на предельно низкой высоте, какая только возможна в горах. Видимо, он хотел вращением винтов сбить растительность на склоне, и таким образом попытаться найти других диверсантов.
Но вид одного только поверженного Нодара почему-то успокоил пулеметчика. Кровь и полная неподвижность заставили вертолет подняться. Через некоторое время «Ми-восьмой» ушел окончательно.
Бахва стремительно выскочил из своего жалкого убежища, бросился вверх по тропе, к Нодару. Его опередил Михо.
– Плохо дело. В бок вошло и голову, возможно, что-то серьезное задето, – сообщал Михо, осматривая и самого командира. – Ты-то сам как? Тоже покровавили?
Бахва только сейчас заметил, что с рукава течет кровь. Он разодрал рубашку, нет, всего лишь царапина – промыть да перевязать. Снизу послышался плеск – Важа и Манана возвращались. Пока они карабкались по склону к неподвижно лежащему Нодару, Михо быстро рубил саперной лопаткой ветви пихт, сооружая из них подобие носилок. Манана шла последней, по привычке глядя в оптику в сторону убегавшей реки.
– Подвел я тебя, – прохрипел Нодар, выплыв из тумана боли. – Извиняй уж, командир.
– Помолчи, – и, обернувшись, – Сестра, морфий, пенициллин и бинты.
Прозвучало, как в операционной. Хотя никто не заметил подобного каламбура. Пуля прошла насквозь, хоть это хорошо, но кажется, не без серьезных последствий. Он осторожно повернул Нодара – выходное отверстие, вернее, вырванный кусок плоти, находился так, что либо почка, либо селезенка вполне могли быть задеты. Да и состояние Нодара не вызывало оптимизма. Двигался он с трудом.