Один раз Дюпон заметил: «Здесь в осаде находится Его Святейшество». В другой раз он назвал свое поместье «священной собственностью» и «Запретным городом»[34]. А еще как-то он назвал себя «президентом Советского Союза».
По мере того как проходила суббота, Дюпон втягивался во все более длительные переговоры с полицией. Некоторые звонки были продолжительностью до двенадцати минут. Однако его никак не могли уговорить выйти из дома. Он также не признавал, что на его территории велась стрельба. Вечером полиция решила, что будет лучше иметь дело с отдохнувшим Дюпоном, и перестала звонить ему, чтобы дать ему поспать.
Ранним воскресным утром еще до семи часов Дюпон позвонил по сотовому телефону домой Уочоку. Джон назвал себя Иисусом Христом и предупредил, что смерть Иисуса будет означать конец мира. После этого он попросил сигар и трубочного табака. Дюпон сказал Уочоку, что может перезвонить ему в 10.00, и отключился. Незадолго до этого времени полиция вновь стала звонить ему, однако Дюпон не отвечал на звонки, пока не настало 10.00 утра.
Полиция позволила Уочоку этим утром поговорить с Дюпоном, и их разговор был похож на предыдущие день назад: Джон не собирался выходить из дома и хотел увидеться с Валентином.
Дюпон пожаловался на то, что он мерзнет. Накануне вечером температура опустилась до двадцати градусов, и камин не давал достаточно тепла. Джон сжег в нем экземпляры своей второй книги, которую он написал и за издание которой заплатил. Книга называлась «Никогда не сдаваться».
Джон рассказал своему адвокату, что хочет пойти в техническую шахту, чтобы понять, почему не работает бойлер. Его выключили только для того, чтобы помочь отремонтировать телефонную связь, однако прекращение подачи тепла в особняк оказалось самым важным шагом в завершении осады.
Во время телефонного разговора, который состоялся во второй половине дня и оказался последним, Дюпон потребовал у полицейского переговорщика сержанта Энтони Папаро, чтобы отремонтировали бойлер. Папаро ответил, что это невозможно. Однако Дюпону уже надоело мерзнуть. Он спросил, не разрешат ли ему пройти в оранжерею, чтобы он мог попасть в техническую шахту и посмотреть, что случилось с бойлером.
Папаро не дал Дюпону оборвать разговор и постарался затянуть переговоры с ним, чтобы успели оповестить полицейское руководство и привести полицейских, находившихся вокруг особняка, в готовность к действиям. Папаро стал обговаривать детали выхода Дюпона из дома. Он взял с Джона обещание – и не один раз, – что тот не будет брать с собой оружия.