Степан не заставил повторять приказание. Ванюша прикрыл за ним дверь...
5
В воскресенье из деревни Савой поднимался в гору покрытый потрескавшимся, а кое-где уже и отлетевшим лаком старый шарабан. В упряжке шел упитанный тяжеловоз в красиво убранной медью сбруе, с начищенным высоким медным острием на хомуте. В шарабане сидели Степан Кондратов, управлявший лошадью, и Мадлен, в красивой, добротной шубе с лисьим воротником, в нарядной шапочке, из-под которой легли на грудь две толстые косы. Правая коса, извиваясь наподобие сибирского ужа-полоза, касалась выбритого лица Степана. А он, туго натянув вожжи, восседал с гордой осанкой ямщика, который правит русской тройкой рысаков. Эх, только вот форма солдата марокканской дивизии, украшенная красным фуражером по левому плечу... Не идет она русскому человеку, хотя этот самый фуражер — награда, которую носил 1-й иностранный полк, ведь он, единственный на всю французскую армию, награжден орденом Почетного Легиона на знамя! Да, будь Степан облачен в русское одеяние, была бы другая картина!
Шарабан миновал сараи, в которых размещалась боевая часть 1-й пулеметной роты. Солдаты понимающе улыбались: пусть, мол, Степан Кондратов немного проветрится с молодой хозяйкой! Тут же был и Ванюша, который, кстати, и выхлопотал у командира роты увольнительную Кондратову для поездки в город. Ванюша приветливо помахал рукой проезжавшим, в ответ на это ему с благодарностью кивнула головой Мадлен. Она успешно уладила историю с пропажей овса, так что старик Клумье даже и не думал поднимать скандал, а то бы Ванюше крепко попало от начальства.
Судя по всему, поездка прошла хорошо. В городе Мадлен купила в подарок Степану палочку фиксатуара, сама намазала ему усы и, подкрутив их кончиками вверх, сказала:
— Так будет лучше, мой друг.
С этими словами она в присутствии всей родни, к великому смущению Степана, крепко поцеловала его прямо в губы. Степан не знал, как ему поступить, ведь он забыл, когда и целовался — это было сразу после свадьбы... Да, давно он целовал молодую жену.
— У, язви те, — проговорил Степан, но все же не сопротивлялся Мадлен, входя во вкус и чувствуя на своих губах два больших выдающихся вперед верхних зуба хозяйки.
Вернулись в Савой к вечеру в очень хорошем настроении: Мадлен, очевидно, радовалась тому, что родственники так хорошо ее приняли и были очень внимательны к ее другу — Степану, а Степан... Много ли надо солдату! Главное, все обошлось хорошо. Правда, за обедом он крепко, по-забайкальски, выпил и в голове здорово зашумело, но на обратном пути хорошо проветрился.