Он побродил по комнате, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной, постоял у окна, прислушиваясь к тому, что происходит за стеной, потом присел к столу, все так же прислушиваясь к тому, что происходит за стеной.
За стол Прохоров присел, потому что надумал уморить себя с помощью работы, ибо что может быть скучнее, чем описывать чужие, хорошие, пускай даже очень хорошие, книги.
Дочь, хоть скрипела и ругалась, однако потрудилась на славу…
Он улыбнулся этой фразе в своей голове, потому что оба значения последнего слова здесь хорошо подходили…
А возвращаясь к Маринкиной деятельности, нужно сказать, что за время отсутствия наших главных персонажей, она успела описать почти двадцать книг, проделав самую нудную работу: посчитав страницы и иллюстрации.
Оставалось только проверить ее описания, честно (хотя Горох предпочел бы восторженные слова) рассказать о состоянии да добавить информацию о каждом экземпляре – его редкости, уникальности или просто о том, где он описан и почему удостоился такой чести. Маринка таких подробностей знать не могла, у нее, как уже говорилось, была другая специальность, а это – оставшаяся и только Славина часть работы.
Прохоров взял верхнюю книжку из пачки, лежащей на столе – это оказались «Мечты и звуки».
В авторах дочь правильно указала «Н.Н», потому что так значилось на титуле. И совсем не обязательно ей было знать, что этот НН – Николай Некрасов, а «Мечты и звуки» – первая его книга, которую он после разгромной статьи Белинского, как и Гоголь, собственноручно и уничтожил, чем и объясняется ее большая редкость.
Он открыл обложку и вдруг понял – что-то не так…
Потрогал пальцами, потер бумагу – и все понял: обложка была левая, сделанная недавно, хотя и качественно. Не как «Ганц Кюхельгартен», который был фуфлом от начала до конца. Нет, тут кто-то взял сегодняшнюю бумагу, похожую на старую, но все-таки не старую, и то ли на принтере, то ли на ксероксе, напечатал только изображение подлинной обложки.
Отсюда следовал вывод: работал профессионал, бумагу и печатное оборудование сегодня мог найти любой, у кого есть минимальные деньги, но вот, откуда у лоха оригинал, с которого сделана копия?
Интересно, Горох знает о таком фуфле или кто-то опять воткнул ему фальшак, не предупредив? Денег, наверняка, взяли немало, и если не сказали честно – Слава продавцу не завидовал…
Вообще-то, это всегдашняя дилемма подобных описаний: если сделаешь вид, что не заметил – себя подставляешь. Если напишешь, как есть – подставляешь кого-то, кто продал книжку, а это может быть кто-то из знакомых и довольно близких. И необязательно, что имел место злой умысел, человек мог, несмотря на возможный опыт, просто не заметить подмены…