Однако брел он по большому помещению, заставленному стеклянными витринами, с угрюмой мордой.
В каждой такой витрине стояли, висели или лежали десятки предметов с перепадом цены от пятидесяти до нескольких сотен раз по отношению к тем деньгам, за которые они доставались здесь и могли быть проданы там.
Казалось бы, радоваться надо такому немыслимому шансу разбогатеть…
Вот самый элементарный набор десертных ложек, ножей и вилок на двенадцать персон в родной коробке.
Стоит здесь примерно…
– Двадцать пять рублей… – услышал он голос приказчика, который незаметно возник рядом.
– Угу… – буркнул Прохоров.
А там у себя, Слава не был твердо уверен, но знал, что тысяч семь, а то и десять долларов он получит быстро и легко, а уж если за дело возьмется Маринка, то и двенадцать впереди светит.
Но двадцать пять местных карбованцев обходятся ему всего-то от семидесяти пяти до трехсот родных российских рублей образца начала двадцать первого века, то есть от двух с половиной до десяти долларов.
И причем товар этот только дай – с руками оторвут…
Но ладно, прочь от витрин с понятными и обычными вещами…
Потому что еще прекрасней и страшней получалось на серьезных предметах: Святой Георгий на коне, аналойного размера, углы и венец эмалевые, причем не нарядная, но простонародная перегородка, а благородный гильяш – тут получался…
– Сто пятьдесят рублей, как одна копеечка… – с явным почтением то ли к самой сумме, то ли к человеку, которого столь дорогой предмет мог заинтересовать, сообщил приказчик.
– Угу… – опять буркнул Слава.
То есть от пятнадцати до восьмидесяти долларов…
А продать его с песнями можно было тысяч за тридцать…
А то и все пятьдесят…
А вот пара стеклянных ваз, явно французских, скорее всего, Галле, а может, еще и императорского стеклянного завода, что в этой ситуации лучше, разных, но немыслимым искусством ювелиров превращенных в прекрасную пару.
Здесь стоит очень дорого…
– Двести пятьдесят рублей… – перешел на шепот приказчик.
Но ведь это меньше ста долларов.
Смешно, в той, его Москве, таких вещей нет вообще, а если появляются – цена по запросу – сколько скажешь, столько и получишь…
А вот…
– Чем господин интересуется? – услышал он голос за своим плечом. – Только что получили потрясающий эсклаваж работы самого покойного Михаила Евлампиевича Перхина. Делали для одного из купцов наших, точнее для его супруги, да померла, вот и принесли нам комиссионерствовать…
Слава обернулся – позади, вместо уже привычного молодого парня, стоял невысокий, в тонких очках, мужчина средних лет.