— А ребят подбодрить чем-нибудь можно? — воспользовался моментом Ольхов.
— Подготовь список человек на десять. Наградные листы в штабе заполнят.
Ольхов достал из планшета лист бумаги и карандаш.
— Ты что, прямо сейчас список составлять собрался?
— Дело на пять минут. Вдруг передумаете или меня… ранят.
— Пиши, — махнул рукой подполковник. — Только высоко не замахивайся. Медалей штук семь, три ордена Красной Звезды.
— Понял.
Долго не раздумывая, Ольхов начал список с фамилии танкиста Ускова. Младший лейтенант Шевченко шел вторым. Третьим капитан записал сержанта Ивана Шугаева. Не забыть бы Михаила Маневича…
Разведчик Иван Шугаев в эти минуты осторожно приближался к соседнему дому тоже разрушенному, где, по словам жителей, находились солдаты. Вишняк шел в двух шагах позади, готовый в любую минуту прийти на выручку.
Торцевая стена, к которой они приближались, была глухая, без окон, так называемая пожарная. Оба нырнули под ее защиту. Следом короткой перебежкой к ним присоединился Савелий Грач и двое других разведчиков.
Старший лейтенант сделал знак остановиться. Несколько минут все пятеро вслушивались. Где-то рядом должен был находиться пост. А вот снаружи или внутри дома, оставалось только гадать и выждать, когда он себя обнаружит каким-то шорохом.
Часовой, обер-ефрейтор, в камуфляжной куртке, с автоматом «МП-43» стоял в арке. За улицей наблюдал со второго этажа дежурный пулеметчик, а задачей часового было следить за изрытым воронками небольшим пустырем.
Обер-ефрейтор, родом из Эльзаса, около двух лет проходил службу в укрепрайоне в Нормандии. Это была спокойная служба. Можно сказать, ему везло. Затем начались сильные бомбежки. Шестого июня союзники высадились на побережье, и обер-ефрейтору (тогда он был рядовым солдатом) впервые пришлось участвовать в бою. За день была уничтожена половина его роты.
И вот военная судьба привела в Берлин. В Эльзасе жили преимущественно французы. Многие из его земляков погибли, некоторые дезертировали. Но обер-ефрейтор считал своим долгом бороться с большевиками до конца, хотя последние дни пребывал в смятении.
Вера в могущество Германии таяла. Фюрер, в которого он верил, по слухам, уже не мог изменить обстановку. Русские вошли в самое сердце страны, Берлин. Чудес на свете не бывает, скоро все кончится.
От взвода осталось всего двенадцать человек. Командовал ими фельдфебель, жесткий и бывалый вояка. С ним солдаты чувствовали себя увереннее, но с каждым днем нарастала тревога за свое будущее.
Зачем их оставили в этих развалинах с двумя пулеметами и «фаустпатронами», приказав открывать огонь лишь когда русские приблизятся вплотную? Возможно, взвод (или отделение) сумеет поджечь вражеский танк и уложить пулеметным огнем с десяток русских.