По словам Ромы, он был вхож в сферы боссов организованной преступности, с некоторыми из которых познакомился в местах не столь отдаленных — а именно, в одной из уральских колоний. Местами же отдаленными, как им компетентно разъяснялось, являлись зоны Дальнего Востока, и таковая официальная классификация пенитенциарной географии определилась еще во времена царизма. Хвастливые его заявления о дружбе с некоторыми из лидеров криминальной Москвы сглаживали некоторую напряженность в коллективе, чьи члены небезосновательно опасались притязаний к ним крепнущего во всех сферах деловой активности рэкета, способного нагрянуть в процветающую лавочку в любой час и момент.
— Если чего — базары веду я! — утешал Рома коллег, покорно стоявших у стеллажей, где пара десятков моргающих цифрами и лампами видеомагнитофонов копировали очередной заокеанский шедевр гангстерских похождений. — Пусть только сунутся! Пойду к Росписи или к Бешеному, они им вмиг подотрут сопли!
И вот случилось так, что во время очередного — страстного и вдумчивого заверения Ромой собрания подчиненных в своем всесилии и непогрешимости, в арендуемый кооперативом подвал вошли неизвестные. Трое.
Внешность и повадки гостей мгновенно и без сомнений выдавали в них категорию граждан, определяемую словом «бандиты». И намерения этой категории столь же мгновенно и без сомнений были восприняты общим коллективным полем сознания трудового сотоварищества. Так воспринимают парнокопытные появление в своем загоне прокравшихся через лаз волков.
Бандиты вошли в лавочку по-хозяйски вальяжно, со скучной уверенностью — подобно тому, как подходит к облезлой машине мелкого обывателя дорожный блюститель порядка, брезгливо и покровительственно раздумывая о мизерности, но и неотвратимости мзды, должной перекочевать из тощего кошелька жертвы в карман жертву стерегущего; таким же печальным и умудренным взором смотрит джигит на блеющего у костра барашка, лежащего на боку с перевязанными ножками, и так же многоопытный и усталый хирург озирает распластанное под лампами тело очередного бедолаги…
— Платить будем? — без предисловий вопросил старший бандит, обращаясь к Роме — безошибочно определив, кто здесь главный, а также и то, что долгие предварительные разъяснения такому типажу как Рома, не требуются.
Рома ощутимо побледнел, затем покраснел, но, совладав с естественным волнением, довольно небрежно произнес, глядя поверх голов нежданных посетителей:
— Уже платим!
— Кому? — вновь вопросил старший: хлипкого сложения парень с тонким, словно заостренным стамеской носиком и глумливыми глазками с плавающей в них издевкой.