Мелькало в жилистых руках обиженной девчонки весло. Ходко плыла лодка. Остался позади остров с крепостью белых, слева показалась впадающая в залив река. Там где-нибудь и причалить. Отдохнуть, а дальше – вверх по реке. Сдаться поскорей первой же страже, обо всем рассказать, к жрецам, в Хойнеярг, попроситься. Ох, помоги, повелитель смерти, грозный Темуэде-ни! Вот, возьми мою кровь!
Специально прикусив язык, беглянка семь раз плюнула в море:
– Возьми мою кровь! Помоги!
Появление летучего всадника произвело недоброе впечатление на атамана. Хоть и понимал, что прав, скорее всего, Михей, что не соглядатай то был, специально к острогу посланный, а просто обычный приграничный стражник, но тем не менее на душе у Ивана было как-то нехорошо, неспокойно. Даже моленье в часовенке, в «пустыне», не помогло, тем более перед ним увидали в челне растрепанную нагую девку.
Ладно хоть Афоня обсказал, как на духу, как было дело, Иван с Михейкой да кормщиком Кольшей Огневым позабавились преизрядно, а отсмеявшись, переглянулись с тревогою: интересно, куда девка та похотливая подалась? Уж ясно, не обратно в острог, знать, к своим колдунам, за леса, за болота. Поди, доберется, коли какая-нибудь зубастая тварь по пути не сожрет. Доберется и что скажет? Мол, острожников можно голыми руками брать? Почитай, казаков-то и нет, одни бабы да детушки малые и остались?
Ну, положим, голыми руками острог взять трудно, да и невозможно почти, даже колдовством самым черным, но тем не менее пастись бы немножко надобно. Подумав и посоветовавшись, решил атаман Иван Егоров с поисковым отрядом горячку не гнать и не торопиться. Посидеть в остроге с недельку, до праздника рождества крестителя Господня Иоанна Предтечи, немножко выждать, а уж там, со Христом и молитвами – в путь.
Так вот и порешили – на рождество Иоанна Предтечи, помолясь, и отчалить. А ныне пока молились заступнику народа воинского – святому Николаю Угоднику. Молились да песни по вечерам пели:
Ой, кто, кто Николая любит,
Ой, кто, кто Николаю служит,
Тому святый Николай
На всякий час помогает!
Помогает… Ну, это кому как. Язычникам как-то – не очень. Ну, так на то они и язычники. Вот, как Нойко…
Казалось, напрочь забытый всеми, несчастный парнишка сидел в глубоком подземелье храма мужского бога и тосковал, со страхом прислушиваясь к утробному урчанью дракона, временами – голодному, злому, но большей частью – сытому и довольному, кормили чудовище до отвала! В кровавом подземелье хватало еды – томившиеся там пленники (и пленницы) были привязаны друг за другом к большой и прочной балке, подпирающей наверху золотую статую великого и грозного божества. Каждый день проголодавшееся чудовище, жадно клацая зубами, пожирало крайнего, после чего на некоторое время успокаивалось и довольно урчало, а безмолвные жрецы подтаскивали к крайнему концу балки очередную жертву.