– Вы и так это сделаете. Патриарх не оставит мою землю без покровительства. А не захотите, то я и германских попов призову. Какое мне дело, кто будет поучать истинной вере русских людей?
Логофет растерянно заморгал. Значит, не просто так шляется на подворье архонтессы хитрый епископ Адальберт. И хоть патриарх Полиевкт признал подчинение константинопольской патриархии Папе Иоанну, все же обряды латинской и восточной церквей различны, да и факт сближения Руси с Германией, где так усилился король Оттон, не стоит сбрасывать со счетов.
– Но мы собирались отправить на Русь наших лучших мастеров зодчества. Вы бы возвели великолепные каменные храмы во имя Господа.
– На Руси мало камня. А вот дерева вдосталь. Думаю, Всевышнему и Его кроткой Матери не так и важно, в деревянном или каменном храме поют им хвалу. Главное, чтобы сердца были искренние.
– Но, став нашими подданными, вы бы примкнули к Византии, мы стали бы оберегать вас, вы бы вошли в лоно величайшей из держав!
– То есть стали отдаленной окраиной империи – так? Нет, Русь – сильная и вольная страна, и мы не уступим своей свободы. Я не уступлю!
Иосиф устало вздохнул, сложив руки на мерцающем каменьями таблионе накидки.
– Я донесу ваши слова наивысочайшему. Но думаю, что он не скоро даст вам позволение отбыть. Если вообще даст, поскольку вы не принимаете его условия. В любом случае пребывание ваше в Константинополе может затянуться до зимних холодов. А так как на исходе третий месяц вашего проживания в нашей столице, то по тому же уговору мы перестанем снабжать вас и ваших людей довольствием, вы будете предоставлены самим себе и законы Византии об охране и защите уже не могут на вас распространяться. И если вы пожелаете обратиться с прошением к августейшему автократору, то должен заметить: Константин Багрянородный примирился с базилиссой Еленой и отныне даже слышать о вас не желает!
Ольга схватилась за висевший на груди крест, стараясь сдержать бурное дыхание. Больше всего ей хотелось сейчас грязно выругаться. Однако в ее руке был крест, распятие, призывающее к смирению, и она заставила себя успокоиться.
– Ладно, мы остаемся, – произнесла она негромко. – Но учтите, если мой сын – а он князь-воин и сын того Игоря, который принудил вас к соглашению, – если Святослав не получит от меня вестей в самое ближайшее время, то он соберет рать и пойдет на вас. Будьте же готовы к великой войне!
Лицо логофета стало холодным.
– Не впервые великой державе отбиваться от нападений.
– Как не впервые и откупаться. И, боюсь, вы потеряете куда больше, чем было условлено по договору. Если же вы будете держать меня тут как заложницу, – Ольга не упустила и этой возможности, – то сейчас, когда все знают, что я крестилась, чтобы нести своим подданным светоч христианства, как сама святая Елена, то выявите себя не добрыми последователями Христа, а грешниками, желающими оставить немало людей во мраке язычества. И все ради своих, – она на миг запнулась, подбирая слово по-ромейски, а потом нашлась, – ради своих интриг!