— Да вы, я вижу, не знакомы! А я-то думал…
— Как не знакомы? — откликнулся я. — Знаем друг друга, знакомы. Возил он меня на своем грузовике.
— Наверное, с группой, что копала колодец на Капчето? — спросил шофер.
— Не помню, чтобы мы встречались еще где-то. Ну что, здесь поговорим или?..
— Как скажешь.
— Хорошо, пойдем тогда ко мне в гостиницу.
По дороге мы говорили о переменах в городе, о погоде и о многом другом. Впрочем, говорил главным образом я, а мой спутник в основном молчал. Нужно было дать ему возможность успокоиться, чтобы он поверил мне. Наконец-то передо мной живой свидетель! То, что я надеялся услышать от него, нельзя было найти ни в одном архивном документе.
Чтобы узнать, как он попал в жандармерию, я начал с вопроса:
— Ты что, служил в роте поручика Стефанова, в моторизованной?
— Никогда не был жандармом.
— Как же так, ведь это ты вел грузовик до села Топчийско?
— Действительно, я вел, но жандармом не был. В то время я был шофером рыболовного кооператива.
— Как же тогда получилось, что ты?..
— Весной сорок четвертого года меня вызвали в жандармерию. Там мне сказали, что я должен буду являться к ним на грузовике и действовать по их указанию. Я по-прежнему продолжал работать в кооперативе, но, когда властям была необходима машина, присылали за мной. До того дня развозил лишь продукты по селам для жандармских постов, людей не приходилось возить.
— Почему остановились на тебе? Разве не было других машин, других шоферов?
— Не знаю, почему выбрали меня. Машина тогда только что вышла из капитального ремонта. Возможно, поэтому и решили использовать ее.
Внезапно он замолчал. Лицо его стало мертвенно-бледным, губы посинели, на глазах выступили слезы. Его трясло как в лихорадке. Я предложил ему воды и, дождавшись, пока он немного придет в себя, тихо сказал:
— Прости, я знаю, что ты не виновен. Основных виновников давно нет, а те, которые живы, не хотят сказать правду. Поэтому и пришлось разыскать тебя.
Он с надеждой взглянул на меня. Хотел убедиться в моей искренности. Когда успокоился, продолжил:
— Я на самом деле ни в чем не виновен. Работал лишь ради куска хлеба. Начальство впутало меня в эту историю. Они прекрасно знали, зачем понадобился мой грузовик. Один я не знал, куда еду. В тот день зашел после работы в корчму. Часам к восьми появился жандарм с автоматом и приказал мне следовать за ним. Видел его впервые. У входа меня ждал унтер-офицер Иван Цветков. Спросил, где машина. Я ответил, что в гараже. «Пойдешь с нами, надо съездить в одно место», — приказал унтер-офицер. Спросил его, знает ли об этом директор, а он грубо оборвал меня: «Кому надо знать — знают. Поторапливайся!» Пошли вместе в гараж кооператива, я завел машину, затем подъехали к зданию еврейского училища. Унтер-офицер приказал жандарму оставаться в кабине, чтобы я куда-нибудь не отлучился. Сам же он, по его словам, пошел распорядиться, чтобы готовили людей. Я поинтересовался у жандарма, куда, собственно, собираемся ехать. Тот даже не удостоил меня ответом. Лишь когда я сказал, что в машине мало бензина, он буркнул: «Найдем бензин». Так мне и не удалось ничего выведать о предстоящей поездке.