— Уф, — воскликнул он, — это называется поработать! Эй, Аманда! Где ты пропала? Дай мне напиться! Аманда!
На этот зов отворилась дверь на противоположной стороне, и в сени вышла молодая девушка. Она несла на жестяном подносе хрустальный графин с вином и два граненых венецианских бокала. Аманда Гюэ, дочь аптекаря, была писаной красавицей. На ее белокурых волосах была надета красная шапочка, наполовину скрывавшая толстые косы, уложенные на висках. У Аманды было восхитительное, задорное личико, одно из тех, какие только и можно было найти у парижанок того времени.
— Господи, помилуй, — воскликнула девушка, — что ты так кричишь, папа? Ведь я уже несу все, что надо.
Гюэ ущипнул одной рукой розовую щечку хорошенькой дочки, после чего, взяв другой графин, налил полный стакан вина и залпом выпил.
— Постой, — воскликнула Аманда, — довольно; тебе нельзя пить так много сразу.
— Э, пустяки, я страшно хочу пить, — ответил Гюэ.
— Что же ты состряпал в своих старых ретортах, папа? Я уже с утра замечаю, что ты работаешь над чем-то важным; даже в саду слышен запах из твоей лаборатории. Секретарь наверху опять будет ворчать.
— Пусть, — со смехом ответил Гюэ, опускаясь на каменную скамью, — мне до него дела нет. Брюнэ может выезжать вместе со своими жильцами. Я сам займу верхний этаж, тут становится тесно.
— Зачем, папа? — ответила Аманда, прислоняясь к плечу отца. — Госпожа Брюнэ такая добрая и кроткая. Она любит наш дом, а жильцы не жалуются; если когда какой-нибудь из них и поворчит, так он прав. Иногда ты варишь такую гадость, папа.
— Да, да, понимаю. Чем больше чада и чем противнее запах, тем дороже и важнее препарат. Я сегодня что-то состряпал! Глазер глаза вытаращит! Он не знает высшего искусства! Какой восторг!
— Ну, я тоже кое-что понимаю. Разве не верно и не точно развешиваю я самые мелкие вещества? Сколько раз ты поручал мне различные яды, которые молодой Териа примешивает в свои мази и притирания? Я узнаю их по первому взгляду. Что ты сегодня варил?
— Оставь меня, Аманда! Я жду сегодня Глазера; пусть увидит. Это — блестящее доказательство. Я достигну того, к чему собственно стремлюсь и для чего работаю не переставая.
— Да, я очень хорошо знаю это. Ты не должен так много работать, потому что становишься не моложе, а старше, да кроме того стал таким нехорошим. Я много раз ночью стучала к тебе в лабораторию: “Папа, отвори!”, или: “Папа, ложись спать!”, — а ты мне даже не отвечаешь, хотя я знаю, что ты там, потому что у тебя горит лампа, и знаю, что ты работаешь, потому что из труб идет дым в сад.