— Господа, — заметил Бранкас, вставая с места, — это доказывает только, до какой степени распространена опасная новость, согласно которой король произошел от Мазарини.
— Заклинаю Вас, герцог, — стал умолять Пенотье, — говорите потише.
— Хорошо, — продолжал Бранкас, — Вашей прислуги тут нет поблизости?
— Она удалена.
— Тогда поговорим откровенно. Злословие получило обильную пищу. Я не понимаю осторожных вельмож, и прежде всего господина Кольбера, который должен знать о появлении загадочной личности.
— Вы говорите загадками… Кто? Что?
— Неужели Вы ничего не слыхали о таинственном узнике, господин Пенотье?
— Я занимаюсь своими делами. О ком Вы толкуете, герцог?
— О Железной Маске, — ответил тот.
Все вздрогнули.
— Ах, это великолепно! — воскликнула герцогиня де Сэн-Ибаль. — Мороз так и продирает по коже! Расскажите нам, пожалуйста, об этом, милейший герцог.
— Смотрите, не накликать бы Вам на себя беды! — предостерег Сэн-Лорен.
— Устарелая выдумка! — засмеялся камергер. — Ну, кто видал когда-нибудь эту Маску?
— Наверно, никто, — подхватил Сэн-Ибаль.
— Вообще нам не следует говорить об этом, господа, — сказал Пенотье.
— Надо думать, что здесь нет предателей, — заметил Бранкас.
— Потолкуемте же! — воскликнул Дамарр. — Никто не верит этому. К чему же тут скрытность? Я не вижу причины.
— Причина — опасность самого дела, — прошептал Бранкас. — Злонамеренные люди утверждают, будто покойный кардинал Мазарини мог оспаривать у короля Людовика Тринадцатого его отцовские права на теперешнего государя.
— Ах, это низко! — подхватил Сэн-Лорен.
— Может быть! Относительно тайного брака вдовствующей королевы с кардиналом не остается больше никаких сомнений. Железная Маска, говорят, был первым плодом запретной любви кардинала и королевы. Король Людовик Четырнадцатый будто бы является вторым ребенком, которого покойный государь счел своим, после того как были приняты меры скрыть доказательства первого проступка. Подобные вещи случаются сплошь и рядом, только внебрачные дети не всегда обречены носить железные маски.
Сюзанна тяжело дышала, откинувшись на спинку кресла, а лицо Сэн-Лорена было похоже на мраморное изваяние.
— Значит, того ребенка держали в безвестности? — спросила герцогиня де Сэн-Ибаль.
— Да, так оно и было. Опасались убийства, и хорошо сделали, что сохранили молодую жизнь.
— А зачем же маска?
— Это весьма понятно. Черты лица замаскированного узника так поразительно схожи с чертами короля Людовика Четырнадцатого, что это сходство сейчас выдало бы тайну, а кто может Вам поручиться, что у заключенного не явится охота выступить претендентом на французский престол?